Очередной рывок из-под тел наконец принёс результат – я смог
высвободить руку. Выглядела она плачевно, если не сказать ещё хуже,
а боль при этом была такой, что я снова закричал во всю мощь
голосовых связок. Это помогало, не знаю, как и почему, но
действительно становилось лучше.
Вокруг мелькали какие-то тени и явно что-то грохотало. Я слегка
повернул голову, силясь понять хоть что-нибудь. Но нет, ничего
особо не видно, кроме мелькающих силуэтов с оружием…
Стоп! Оружие! Да эти люди выглядят даже иначе, словно военные
какие…
— Эй! — заорал я ещё громче, хотя казалось уже некуда. — Эй,
бля! Э-э-э!
Внезапно один из силуэтов отделился от бетонного блока и,
пригибаясь, направился ко мне. Он что-то говорил, но я ничего не
мог разобрать, губы шевелятся, а слов не слышно. Так ничего
вразумительного от меня и не добившись, солдат поднёс рацию ко рту,
затем кивнул собеседнику, словно тот его видел, и в одно движение
расстегнул небольшую сумку на ремне. Вскоре я увидел шприц в его
руке, и он уже был чем-то заряжен.
Воин не парился, он просто вонзил его мне в шею и вдавил
поршень. Было больно, не так конечно, как с рукой или ногой,
которую я даже не видел, но в глазах снова потемнело. Эффект длился
недолго: буквально через минуту, вместо ломящей, нестерпимой боли,
я ощущал пульсирующее покалывание, а ещё очень сильно захотелось
спать…
— Эй, ты как? — кто-то уже второй раз тормошил меня за плечо. —
Живой хоть, братан? Ну ты здоров спать!
— Я не знаю, кто ты, но иди на хуй! — не открывая глаз, ответил
я.
— П-хах, дела-а-а, — прозвучала до боли знакомая фраза, а затем
я вдруг вспомнил всё, что со мной произошло, и резко подорвался. —
Тихо ты, тихо, все капельницы порвёшь!
— Чё? А?! Где мы? — я попытался осмотреться, но место не
узнал.
Какая-то огромная палатка, ну в пределах понимания слова
«палатка». Эта имела размеры, ну не знаю даже, теплицы что ли?
Впрочем, каркас, на который натянули брезентовый тент,
действительно походил на садовое строение. Я лежал на каких-то
нарах, наспех сколоченных из грубых досок, однако поверх бросили
тощий матрац. И после недели, проведённой на бетонном полу, он
казался мне пуховой периной.
— Медсанчасть это, — дав мне пару секунд на осознание, ответил
Рустам. — Военные пришли, всех уродов положили. На месте концлагеря
сейчас полевое расположение. Говорят, с Москвы идут, уродов почти к
Мурому сместили.