Так или иначе, но нужно
действительно умерить свой норов, немного окрепнуть и потом уже
думать, как избавиться от этого ксурова ошейника.
— Эй, ты меня понимаешь?
— Да, — прохрипел я.
— Ты форточник?
— Да.
— Откуда, говоришь, выучил язык?
— Стела…
— Какая стела? — голос бедуина стал
обманчиво мягким, а я наконец-то нашёл в себе силы подняться с
земли и посмотреть на своих пленителей.
Худощавые, жилистые, лица больше
азиатские, чем европейские, кожа смуглая, глаза равнодушные.
И это равнодушие пугало сильнее всех
ошейников и пустынь. Обладатель таких глаз относится к своему
пленнику как к вещи.
Сломать, продать, обменять – для
таких людей в порядке вещей.
Обычно такой человек есть во всех
коллективах, но здесь… все без исключения бедуины смотрели на меня
как на вещь.
— Да он мозги дурит! — вмешался
шутник Тирум. — Все знают, что стелы разрушены!
— Заткнись, Тирум, — главарь
бедуинов метнул в своего подчиненного нехороший взгляд. — Так что
за стела? Здесь? В Пустыне? В развалинах? Место помнишь?
Десен, если я правильно запомнил имя
главаря работорговцев, делал между вопросами небольшие паузы и
внимательно всматривался в моё лицо.
Словно пытался найти ответ.
— Стела в пустыне, кха-кха, —
ответил я, ничуть не покривив душой.
Жаль, что я не успел узнать у
пленников полный функционал ошейника, но лучше, думаю, не врать.
Вдруг ошейник сможет это как-то оценить.
Или не ошейник, а маг…
— Вход, кха-кха, лежит в развалинах,
место, кха-кха, помню.
Говорить было больно – во-первых,
снова хотелось пить, во-вторых, горло саднило после ксурова
ошейника.
— Тирум, дай ему бурдюк! — приказал
бедуин.
— Но, Десен…
— Не испытывай моё терпение, — голос
Десена похолодел.
— Ещё воду тратить на всяких
проходимцев! — пробурчал шутник так, что вроде как говорил он себе
под нос, но услышали все.
Достав из тюка тощие меха, он с
силой швырнул их мне в лицо.
Десен едва заметно поморщился, а я,
поймав бурдюк, сорвал крышку, понюхал воду и, не медля ни секунды,
выпил всё до дна.
— Это была твоя порция на день, —
заметил Десен.
— Говорят, от обезвоживания,
кха-кха, наступают необратимые разрушения головного мозга, — я
пожал плечами. — И особенно страдают участки мозга, связанные с
памятью.
— Умник, — поморщился Десен. — Не
парь меня.
— Вам нужна стела, мне, чтобы
восстановиться, нужна вода.