– А зачем ему дистанцироваться? – спрашиваю я, демонстративно игнорируя все, что только что сказала Тэмсин. Ведь стоит принять ее слова близко к сердцу, как мне придется остаток жизни только и делать, что сдавленно рыдать. – Он одержим своим фильмом.
– На тот случай, если проект накроется, – что вполне может случиться, потому что Сара отказалась от участия в нем.
– Сара?
– Сара Джаггард. О боже! Разве Лори тебе не сказал?
Неожиданно звонит мой телефон. Я щелчком открываю его.
– Алло!
– Это Флисс Бенсон? – спрашивает женский голос.
Отвечаю, что да, это я.
– Это говорит Рей Хайнс.
Мое сердце готово выскочить из груди. Рейчел Хайнс.
У меня возникает странное чувство, как будто этот момент с самого начала должен был произойти и я бессильна что-либо с этим поделать. Вряд ли она знает, насколько это для меня важно и что я чувствую, слыша ее голос.
– Почему Лори Натрасс уходит из «Бинари Стар»? – В ее голосе не слышно злости, он вообще звучит бесстрастно. – Это как-то связано со смертью Хелен Ярдли? Мне думается, что ее убили. Я слышала, как в теленовостях ее смерть назвали «подозрительной».
– Понятия не имею, – резко отвечаю я. – Вам следует задать этот вопрос полиции, а о причине ухода Лори поинтересуйтесь у него самого. Я не имею к этому никакого отношения.
– В самом деле? Мне от Лори пришло электронное письмо. Он пишет, что теперь документальный фильм будете снимать вы.
– Нет, это… недоразумение.
Тэмсин откопала в моей сумочке ручку и пишет на картонной подставке для пива «кто?», затем подталкивает ее ко мне. «Рейчел Хайнс», пишу я под ее вопросом. Она широко разевает рот – так, что мне видны ее гланды, – и пишет на той же картонке: «Разговори ее!!!»
Даже если я этого не хочу?
Я слышала, как две женщины в метро обсуждали Рейчел Хайнс на следующий день после того, как суд ее оправдал. Одна сказала: «Не знаю про других, но эта Хайнс наверняка убила своих детей, я в этом ни капли не сомневаюсь. Она наркоманка и лгунья. Ты в курсе, что она бросила свою крошку, когда той было всего несколько дней от роду? Отсутствовала целых две недели. Да что она за мать такая? Могу поверить в невиновность Хелен Ярдли, но никак не в невиновность этой Хайнс». Я ждала, что ее собеседница выразит несогласие, но та сказала: «Для ребенка было бы лучше, если б она вообще не вернулась». Помню, как подумала тогда, как странно это звучит: «Могу поверить в невиновность Хелен Ярдли». Как будто сначала можно быть виновным в преступлении, а затем вдруг стать невиновным.