Лифт, похожий на старый дубовый шкаф, скрипя и издавая тяжелые склеротические звуки, поднял их на пятый этаж.
Лукерья порылась в небольшой сумочке, которая была у нее припрятана за пазухой, достала ключ.
Это квартира моего мужа, – сказала Лукерья, словно подслушав недавние Танины мысли. – Он покончил жизнь самоубийством. Его затравили.
Это был честнейший человек. Коммунист от Бога.
В квартире пахло старостью. Этот запах хорошо был знаком Тане, бабушка ее умерла в 93 года. Здесь все было старое, но добротное. И было идеально чисто. Только на высоких потолках кое-где свисала паутина.
– Я туда не достаю, – перехватила Танин взгляд Лукерья Петровна. – А просить не люблю.
– Давайте я сейчас быстренько все сделаю, щетка с палкой у вас есть?
Лукерья строго посмотрела на Таню.
– Сделай, голубушка. Мне неудобно тебя просить, но ты сама изъявила желание. А щетка на кухне.
Таня на такой кухне еще не бывала. Огромная и пустая.
Здесь вполне можно было еще одну комнату разместить. Возле самого потолка, в углу, висел старый, в некоторых местах помятый, алюминиевый таз, а чуть ниже примостилась щетка, похожая на веник.
Таня быстро справилась с работой, заодно обследовав все четыре комнаты.
– У вас настоящий замок, – сказала Таня, ставя щетку у дверей гостиной.
– Да, – согласилась Лукерья, – квартира у меня хорошая, царских времен. А вот сейчас хотят ее забрать.
– Как это – забрать? – удивилась Таня.
– Очень просто: назначили такие коммунальные тарифы, что никакой пенсии не хватит заплатить.
Вот я и не плачу. Так ко мне уже и милиция являлась. И еще какие-то нехорошие люди. Я чувствую, они и зарятся на мою квартиру.
Но она у меня приватизированная, так что нельзя меня выселить, признав неплатежеспособной.
Последнее слово Лукерья выговорила с трудом и посмотрела на Таню.
– Мне нужна хозяйка здесь, кто бы меня мог защитить. Я не хочу умирать на чужбине. Здесь я живу со всеми своими, пусть они и умерли.
Я с ними разговариваю, иногда и всплакнешь. Говорят, слезы женщине продлевают жизнь. А я еще хочу пожить. Любопытно, что будет дальше. Вот кем ты, Танечка, например, станешь. И выйдешь ли замуж. Парень есть, конечно.
– Нет парня, – сказала Таня и села за овальный дубовый стол с резными обечайками.
Детская писательница также села и облокотила голову о руки, устремив на Таню глаза.