Зло вернется сквозь века - страница 5

Годы шли, а я все не мог разгадать замысел моего отчима. Мое желание стать ювелиром неумолимо росло, вопреки тому, что моя мама твердо повторяла – я буду военным…

В день, когда мне исполнилось 19 лет, моя мама погибла от сильной лихорадки, мучавшей ее уже несколько месяцев. Граф Мендельферд даже не соизволил прибыть на ее похороны. Когда мне исполнилось 20 лет, из Парижа мне пришло письмо, где говорилось, что граф Александр Демьянович Мендельферд погиб от сердечного приступа.

Его план я и по сей день не поведал. Но лишь сейчас я начинаю думать, что не было никакого плана. Может, бескорыстная помощь человека в нашем беспощадном мире кажется какой-то ловушкой.

Надо сказать, что я был счастлив, когда, наконец, решился бросить гимназию и продолжить дело отца. Меня всегда интересовали драгоценные камни, мне было интересно о них читать, смотреть на них, наблюдать, как они преломляют свет.… Мне нравилось все, что связано с ювелирным делом…

И даже сейчас, когда я являюсь одним из лучших мастеров Санкт-Петербурга и Москвы, я не утратил своего интереса к ювелирному делу…

28 сентября 2015 года

Санкт-Петербург, Россия

Только миновав ограду и ступив на мощеную дорожку, ведущую прямо к дому, Элеонора утонула в океане воспоминаний. В голову полезли обрывки из памяти про то, как строилась эта усадьба. В XIX веке ювелиру Петру Краснову императором Александром I было подарено имение, стоявшее на этом месте. Оно простояло до 20-х годов XX века. Тогда началось раскулачивание. Красновым удалось скрыться, притворившись крестьянами, тем самым защитив себя от смерти, а от имения не осталось и камня на камне.

Но во второй половине 30-х годов здесь была построена небольшая изба-читальня, а потом к ней и была пристроена колхозная школа. В военное время там расположился военный госпиталь. В 1942-м году, когда произошла блокада Ленинграда, в этот госпиталь попал снаряд, в результате чего погибло много раненых. И только в 1970-х годах родители Элеоноры – Арина и Борис Красновы отстроили усадьбу, максимально приближенную по виду к имению князя Краснова.

Она быстро прошла по мощеной дорожке к дому, подобно обиженному ребенку, склонив голову. На сад она смотреть не хотела, уж больно был тяжелый чемодан.

Элеонора Краснова вошла в большой холл, освещаемый солнечным светом, проникающим сквозь большие окна, и ахнула. В свои восемьдесят пять лет она уж было думала, что не способна удивляться. Но оказалось – это не так.