Поставив чемоданы возле деревянной лестницы, она вышла из дома и стала на крыльцо, окинув взглядом территорию усадьбы. Некоторые кусты и деревья были без листьев и их ветки уныло качались от сильных порывов осеннего ветра. Очень в этом году наступила резко и рано. Еще неделю назад стояла жара, а сейчас идут проливные дожди и гуляет холодный порывистый ветер. На больших же кустарниках, с большей унылостью, по-осеннему, развивались на ветру желтые листья. Газон был не острижен, трава иссохла и пожелтела. Картина не красивая.
«Вот, позорище! Да что бы в моем саду царил такой ужас! – думала она. Я, Элеонора Борисовна Краснова, могу простить пыль в доме, но не могу простить неухоженной территории на улице».
Это в ней воспитали ее родители – Борис и Арина Красновы. Они объясняли это так – если к вам придут нежданные гости, а в доме грязно, их всегда можно отвести в сад в большую и красивую беседку или на веранду. И, так как на улице у вас порядок и чистота, никто и не подумает, что в доме у вас полный бардак.
Элеонора Борисовна прошла в сад. Беседка была под массивным слоем лиан кобеи. Газон был ужасным и неухоженным, а деревья вызывали странное чувство: тоску, смешанную со стыдом. Голые ветки деревьев навивали тоскливые воспоминания, а сухие листья, лежавшие по всему периметру сада, стыд. Больше всего их было на скамейке и в беседке.
– Где эта чертова служанка! – выкрикнула Элеонора, сняв свое фиолетовое пальто.
Элеонора вбежала в дом с криками:
– Анастасия! Настя! А-ну, бегом сюда! Тихонова, иди сюда, кому говорят!
По лестнице спустилась молодая светловолосая девушка в сером платье и с серебряным подносом в руках. На подносе стояло несколько бокалов. Увидев Элеонору Борисовну, Анастасия испуганно дрогнула и чудом удержала поднос в руках.
– Осторожно! – кричала Элеонора, подбежав к лестнице. – Этот поднос – единственное, что осталось от прабабушки Агриппины! Да ты хоть знаешь, кто такая Агриппина Краснова?!
Настя молчала, потому что прекрасно знала, что лучше молчать и терпеть, тогда Элеонора быстрее замолчит.
– Агриппина Краснова-Рудникова – Ева для нашей семьи! – послышался тихий ироничный женский голос.
Элеонора яростно повернула голову. На пороге стояло ее чадо со своей двадцатипятилетней дочерью.
– Дарья! Не смей так говорить о ней! – кричала Элеонора, в пути к своей дочери. – Ты должна уважать своих предков!