***
Больше я никуда в этот день не пошел. Сходил в душ, весьма
примитивный, переоделся в чистое. Собрал в кучу все синтетические
носки Панова и бросил их в мусорку. Предложил сначала Давиду, но
тот отказался. А мне они и задаром не нужны. Да и воняют после того
как пройдешься в них — вместо химического оружия можно
использовать. Зайду завтра, куплю хэбэшных. Они дешевые, их даже
можно не стирать, выбрасывать по мере загрязнения. С накоплениями
Панова — тем более. Не хватало еще грибок подхватить. Кстати,
оказалось, что чемоданом моё барахло не ограничено — есть
дополнительно два сумаря в шкафу. Плюс учебники, взятые в
библиотеке. Эти так и лежали стопкой, перевязанной бечевкой.
Потом, всё потом. Завтра, завтра, не сегодня. Помню, кто так
говорит, но сил моих нет. Слишком много всего наваливается. Тут
одного известия, что мне предстоит встретиться с родителями хоть и
красивой, но совершенно мне не знакомой девушки, хватит на парочку
бессонных ночей. Так что почаевничали с Давидом — и спать.
А утром, побрившись ужасно неудобным станком и почистив зубы
болгарской пастой «Поморин», начал собираться для поездки в Банный
переулок. Кстати, порезался несильно, всего три раза, и теперь
щеголял приклеенными к роже кусочками газеты. Не забыть бы снять
перед выходом. С личной гигиеной, конечно, тут швах совсем. Очень
всё упрощенно. Привыкну, ерунда. Не это главное.
Погладил свежую рубаху, напялил вчерашние джинсы и простенькие,
как по мне, кроссовки «Адидас», обычные темно-синие с белыми
полосками, пошел к метро. Это по земле далеко, а тут пересел на
кольцо, и до «Проспекта Мира». А там по верху пешочком, совсем
недалеко. Блин, осень чувствуется, свежо, надо было что-то еще
надеть. Особенно если ветерок, то продувает неслабо.
В Банный переулок в той своей жизни я попал много позже, к концу
восьмидесятых только возникла нужда снимать жилье, до этого по
общагам тусил. Знал просто, что есть такое место, а бывать не
приходилось.
Да уж, про это я только читал. Народ ходил, неплохо иллюстрируя
броуновское движение. Встречались, спрашивали, показывали друг
другу ладошки, шли дальше. Делали это для того, чтобы деньги
платить мимо государственного кармана. Если придерется кто, можно
сказать, что собирались всё делать официально, через бюро.