— Витигес, Клеф — соберите туши волков
и тащите к дому Хумула — это его добыча, — приказал Брета. — А ты,
малец, иди за мной.
Два упомянутых дружинника пошли за
волокушей, а Эйрих последовал за вождём и остальными
дружинниками.
Селяне выглядывали из своих лачуг,
глядя на необычную процессию. Расправа над волками произошла так
быстро, что никто не успел ничего понять. Мужчины и женщины,
старики и дети, перешёптывались, строя догадки о том, почему это
Эйриха, странного мальчика, сына Зевты, ведут куда-то дружинники,
руководимые самим Бретой.
То, что его считают странным — это
общеизвестный факт. Все дети как дети, а он всегда хмурый ходит. С
вопросами странными иногда пристаёт, про римлян спрашивает много,
про кочевников, что пришли с востока и не дают покоя честному
народу... Одно слово — странный.
В бражном доме Эйрих был впервые.
Как-то так сложилось, что детям в бражный дом нельзя, но
озвученного запрета, вроде как, нет, но негласно сюда можно только
воинам. И сегодня Эйрих был здесь впервые.
Не то, чтобы это какая-то большая
радость или особо знаменательный день, у Эйриха походный шатёр был
более впечатляющим, чем это здание, но ему всегда хотелось
посмотреть, что тут внутри.
А внутри воняло алкоголем, потом и
продуктами рвоты. Место беспробудной и длящейся годами пьянки
просто должно было пропахнуть всем этим.
— Хильто! — громко позвал Брета. —
Найди мой детский лук! И стрелы короткие! А ты, малец, садись за
стол!
Эйрих не стал скромно отнекиваться,
сев за стол в той части, где было ближе всего до запечённого
кабанчика, уже начатого и сильно поеденного.
— Ты молодец, что увидел следы волков,
— похвалил его Брета. — И похвально, что хочешь овладеть луком. А,
смотри, что есть у меня! Ты ешь пока, нечего сидеть без
дела!
Неожиданно ловко для достаточно
грузного человека, вождь сбегал в другой конец бражного дома и
примчался обратно, но уже с неким свёртком в руках.
Эйрих, к моменту возвращения вождя,
уже успел впихнуть в себя, почти не жуя, большой кусок кабанятины.
Второй пришлось рвать пальцами, так как у мальчика уже выпало
несколько передних зубов, и грызть было неудобно. За считаные
минуты он съел не менее 10% от остатков кабанчика, что вызвало
лёгкое удивление вождя.
— Гуннский лук, — Брета сдвинул ткань
свёртка. — Забрал его с тела могучего воина, до этого убившего
пятерых славных воителей...