«Там, на небесах...» — подумал
Аркадий. — «Ничего не важно».
Самоустранившийся от власти император
— это лучшее, что может сидеть на троне. Так считал Флавий
Антемий.
Пока император смотрел представление,
Антемий сидел в соседнем зале и разбирался с последствиями чужих и
своих решений.
Чужие решения — пускать варваров в
пределы империи. Свои решения — упускать эту беду из виду,
полностью посвятив себя придворным интригам.
А беда грозила стать огромной, с
перспективой перетечь в трагедию, а из неё в катастрофу.
— Насколько велик ущерб? — спросил
Флавий Антемий у комита священных щедрот, (4) Флавия
Валерия.
— В крупные города вторгались лишь
дважды — Сирмий и Диррахий, — сообщил комит. — Но это малые отряды,
их набег успешно отразили...
— Я не спрашиваю о военных делах, —
раздражённо произнёс Антемий, а затем начал заводиться. — Я
спрашиваю тебя: каковы наши материальные потери?
— Крупные города не страдают, у готов
недостаточно сил и духа на их осаду, — зачастил комит. — Но они
грабят посёлки и виллы знатных людей. Латифундии Паннонии, в этом
году, едва ли передадут зерно в казну...
Проблему надо как-то решать.
Срочно.
— Акакий! — крикнул имперский консул.
— Пригласи на вечер комита Иоанна.
— Того самого, господин? — заглянул в
кабинет верный слуга.
— Того самого, Акакий, — кивнул
консул.
Слуга вновь скрылся, а Флавий Антемий
тяжёлым взглядом уставился на комита священных щедрот.
— Думаешь, наверное, что я злой
человек? — спросил консул.
— Нет, — ответил Флавий
Валерий.
— Он достаточно долго трахал
императрицу, пора отрабатывать съеденный хлеб и оправдывать гордое
звание комита священных конюшен, — с серьёзным лицом произнёс
консул.
А затем они оба
рассмеялись.
/6 августа 407 года нашей эры, Западная Римская
империя, провинция Паннония, безымянная деревня в
лесу/
— Я могу решить дело миром, — произнёс
отец, почему-то чувствующий себя виноватым. — Моего влияния на
вождя...
— Нет, — впервые в жизни перебил его
Эйрих. — Я принял вызов. Я убью его.
Они сидели перед «каминусом», который,
на поверку, оказался римской печью, коих Эйрих увидел целых восемь
штук — в вилле Кастора.
Виссарион работал не на страх, а на
совесть, потому что сам спал возле этой печи длинными ночами. Печь,
как давным-давно объяснил раб, долго держала тепло в своих камнях,
поэтому дров нужно не так много, а дома всегда тепло — даже осенью.
Зимой, конечно, прохладно, но на то есть тёплая
одежда...