- Ага, - задумался Петр, пожалуй, и
так можно. - Подожди, - остановил он течение мысли Дмитрия, и
заговорил о другом: - ты, молодец, и умен и смел. Немногие из
русских способны ответить на этот вопрос. Или даже никто.
Кажется, под Нарвой два раза был
ранен?
- Да, государь, но не сильно.
Клинками пощекотали, ироды.
- Не сильно – это хорошо! Пощекотали,
ха. Болят?
- Побаливают.
Обе раны действительно побаливали.
Сначала Бурманн ножом ткнул, потом солдат шведский в рукопашной
искоса штыком бок задел. Вроде бы и не серьезно, а приходится
останавливать внимание. Ни антибиотиков, ни антисептиков.
Лекарства, конечно, были, но слабые. Знал бы, что окажется в ХVI
веке – обязательно взял хотя бы пенициллин. А так главная надежда
была на собственное здоровье. Лекарь перевяжет рану, наложит шину,
даст укрепляющее питье – и все, други, выздоравливайте, коли
сможете. А не можете, так не живите. Просто, как крышка у
гроба.
- Так, ты мне нужен, - решил Петр,
-даю тебе полгода отпускных. Ешь, лечись. Женат? Нет? Не порядок!
Женись. Я на тебя виды имею. Чинов наберешься да хорошего достатка.
Но работать будешь, как проклятый, обещаю. Возвращайся здоровым.
Больным тут будет трудно.
У Дмитрия на языке засвербело сказать
о зазнобе, но раз уже решил сегодня молчать, то не стал говорить.
Но потом решился:
- У князя Хилкова дщерь есть
пресимпатичная, любим мы друг друга.
- Хилковы, - помрачнел царь, -
старомосковское паучье гнездо. Каленым железом бы его! Хотя, - он
задумался, - может так и надо, разбавлять их кровь.
Петр что-то хотел добавить, но не
стал. Лицо его потемнело. Помолчал.
Да, - перешел он к другой теме, - у
тебя крестьян сколько? Не голодаешь?
- Мужских душ, государь, три десятка,
да еще два в семи деревеньках. Всего двадцать девять дворов
- Мало. Землица, поди бедная?
- Ежели после пала, то урожай будет
богатый, а если сеять по прошлогоднему посеву, худой.
- М-да, - оценивающе посмотрел на
Дмитрия царь. Крикнул в дверь: - кто там из писарей, подь сюды,
дармоеды!
Появился скромный малый с редкой
бороденкой, в темной невзрачной одежде.
- Опять с бороденкой, – шуганул его
Петр, - скоро головы с бородами буду отсекать, - пригрозил он, но
так не злобливо, что было совсем не страшно, - пиши царский указ.
Сыну боярскому Дмитрию Кистеню передать пятьдесят крестьянских
хозяйств добрых, чтобы в них мужских душ с бабами да детьми
достаточно было, с землей, скотом и имуществом по соседству с его
вотчиной.