Последний раз наша семья так была
высоко отмечена при первом царе Иоанне. Почти двести лет тому
назад!
Поделиться радостью наедине он дальше
не успел. Дверь открылась и появилась Даша с чередой слуг,
принесших различную посуду, квас в серебряных кувшинах, горячие еще
пироги с одурманивающими запахами.
Князь дождался выхода слуг, посмотрел
на дочь, понял, что выставить ее больше не получится, опять
вздохнул, завершил:
- Попытался я узнать, кто этот верный
человек, которому царь Петр Алексеевич так доверяет. Оказывается,
гвардеец Преображенского полка Дмитрий Кистенев!
Он оглянулся на дочь:
- Нас сегодня угостят, али как?
Даша, сидящая с открытым ртом,
ойкнула, самолично, не зовя слуг, разлила по братинам квас, обнесла
пирогами. За одним слегка прижалась к Дмитрию.
Князь смотрел на такое поведение
дочери уже без недовольства. Стерпелся. Обратился к Дмитрию:
- Расскажи теперь ты, красный
молодец, как карьер у тебя идет? Удачно ли?
Дмитрий, который вроде голодным не
был, но при виде и запахе соблазнительной еды враз напенил рот
слюной, гордо ответил:
- В карьере жду только самого
лучшего. Государь Петр Алексеевич соизволил зачислить меня во
второй батальон Преображенского полка. На беседы приглашает, с
секретами делится. Обещал произвести в сержанты гвардии, а пока
отпустил в полугодичный отпуск по ранению.
- Тебя ранили?! - опять ахнула Даша.
Он, уже не чинясь от отца, обняла своего любимого, жалея его и
опасаясь за жизнь.
- Дважды, - пояснил Дмитрий, - но оба
раза легко. Не бойся, княжна, от меня так легко не избавишься.
Государь меня выделяет, дает отдохнуть, да в хозяйстве порядок
навести.
- Там у тебя, кажется, поместье? -
ненароком спросил князь.
Даша незаметно для него поморщилась.
Хозяйственное состояние Дмитрия его отцу не нравилось больше всего.
Но тот приятно его разочаровал, поделившись новостью:
- Государь соизволил поместье считать
вотчиною, да еще добавил полста хозяйств, чтобы не выглядел совсем
бедным и не плакался от бедности.
- Да ты у нас зажиточный вотчинник! -
воскликнул князь. Впрочем, в возгласе было и немало иронии. Ему,
имеющему от предков большие вотчины и богатства, с княжеской спесью
глядящего на радости мелкого вотчинника, было смешно смотреть на
такое «обогащение».
Спасибо, конечно, князюшка. Впрочем,
другой бы давно вышвырнул вон. Этот еще терпеливый. Пусть князь
исходит спесивым смехом. А все-таки стало больше на сколько-то
мужиков, да еще бабы да детки. При правильном хозяйствовании можно
так развернуться!