– Просто… Просто – что-то не так… Господи! Да почти всё не так! Смотрите: сейчас две тысячи тринадцатый год, это Киев, Крещатик, но я практически ничего здесь не узнаю и… Я не могу понять, где я?
– Успокойтесь, Алекс! Прошу Вас, успокойтесь! Одну минутку! Вы сказали, что сейчас две тысячи тринадцатый год? – Максим, улыбаясь, поглаживал рукой моё предплечье.
– Ну, да! Вы ведь сами мне сказали, что сейчас тринадцатый год!
– Конечно! Правильно! Сказал. Действительно – тринадцатый. Но… Алекс, сейчас две тысячи двести тринадцатый год.
– Что-о-о-о? – протянул я. Теперь настала очередь моим глазам вылезти из орбит. От удивления и неожиданности я впал в какую-то прострацию, ловя воздух ртом, как выброшенная на сушу рыба.
– Это невероятно! – вполне искренне восторгался Макс, – Вы из две тысячи тринадцатого? Теперь понятно, почему у Вас нет клоккера. Какая удача, Алекс! Моё хобби… Я изучаю возникновение и развитие МИСы… Её первые шаги… Это как раз ваша эпоха! Мне повезло! Ведь сможете мне рассказать о её становлении?
– Простите, Максим, но… – запинаясь, пробормотал я, силясь вырваться из состояния шока и прострации. – А что такое – «миса»? У нас нет… Я не знаю никакой «мисы»…
– МИСа? Это мировая информационная система. В Ваше время она называлась, если я не ошибаюсь, «Интернет». Сейчас она, кроме того что глобальна, гораздо более многофункциональна. Поэтому её уже давно называют МИСой. Алекс, если Вы не возражаете, мы можем зайти ко мне домой. Я живу здесь недалеко. Вам не мешало бы немного отдохнуть, перекусить. А потом мы могли бы поговорить, – радушие Максима было очень кстати. Я, действительно, слегка проголодался, а где и как здесь можно было бы поесть, совершенно не понятно.
– Спасибо, Макс, Вы гостеприимный человек! Но… Я, собственно, мало чем могу быть Вам полезен. Я очень мало знаю об Интернете… Только пользователь… И, к тому же, не ахти какой…
– Ничего страшного, Алекс! Не в этом дело! Вам необходимо подкрепиться, расслабиться немного… Пойдёмте, пойдёмте! – Макс взял мене за руку и потянул в сторону, – как я бы сказал до нашей с ним встречи, – Майдана…
Я не смог сориентироваться в том, как, какими улицами мы двигались. К тому же, я всё время вертел головой на триста шестьдесят градусов, пытаясь свыкнуться с мыслью, что сегодня майский день две тысячи двести тринадцатого года. Увы, привыкнуть к этой мысли пока не получалось.