Накануне Нового 1964 года 2 «а» класс бурно обсуждал предстоящий утренник в школе. Самой важной темой для девочек, естественно, были новогодние костюмы. Анжелочка (как и положено было быть самой красивой белокурой и голубоглазой девочке в классе) готовилась к роли Снегурочки. Азочка с удивительно огромными черными глазами и огненно-рыжими волосами с восторгом расписывала костюм лисички, которую шила ей мама, портниха-мастерица. Причем, хвост предполагался в костюме настоящий, от настоящей лисы («папа на охоте убил живую лису, а хвост отдал мне»). Галочка… Людочка… Еще одна Галочка… У всех мамы шили костюмы, и все они взахлеб расписывали мельчайшие детали. Взахлеб, перебивая друг друга, подскакивая с мест, изображая в лицах и позах своих «костюмочных» героев…
Я смотрела на них во все глаза. Живо представляла себе образы, сами костюмы. Я с восхищением только и успевала поворачиваться от одной девчонки к другой.
Со всех сторон неслось: «А моя мама… а мой папа…». Я знала абсолютно точно, что мне никакого костюма никто никогда не сошьет, но я настолько была захвачена общим ажиотажем и настолько прониклась атмосферой всеобщего праздника, что неожиданно для себя вскочила на парту и, перекрикивая всех, выпалила:
– Слушайте! Слушайте! А мне моя мама…
В мгновенно наступившей тишине меня оборвал презрительный голос Риты:
– А твоя мама – шлюха! И ничего она тебе не сошьет. И папы у тебя нет!
***
Я стояла на парте, когда услышала эти слова. И больше я ничего не видела и не слышала. Я очнулась от визга, вопля, топота ног и хлопанья двери. Кто-то тянул меня сзади. Я же сжимала в кулаках окровавленный клок волос Риты, которая почему-то с закрытыми глазами медленно сползала по стене вниз и тащила меня за собой. По ее лицу стекали струйки крови. Она была намного выше и крупнее меня. И ухоженнее. Намного. Но сейчас она была какой-то грязной, помятой, лохматой, и на месте уха у нее висели какие-то обрывки чего-то необъяснимо-непонятного, с которых тоже стекала кровь. С клочьями окровавленных волос в руках, с куском чего-то неприятного на вкус в зубах я начала озираться вокруг себя и, оттолкнув от себя уже окончательно свалившуюся на пол Риту, начала медленно подниматься. Одноклассники в ужасе шарахнулись от меня.
В истерике взвилась Олечка, пытаясь объяснить классной руководительнице ситуацию: