Найдя ошибки в командах или в исходных данных на вводной перфоленте, мы могли кое-что исправить. Вставить строку не получалось, надо было всё отдавать на перфорацию заново. Но исправить 0 на 1 (ввод тоже имел двоичную форму), то есть пробить дырочку, можно было ручным перфоратором, похожим на дырокол. Чтобы исправить 1 на 0, устраняя пробитое отверстие, приходилось вставлять в него маленький прямоугольный кусочек плотной чёрной бумаги (такие кусочки почему-то назывались «мόзги»), выглаживая его ногтем, чтобы закрепить в дырке.
Описываю это без сожалений о каменном веке программирования, лишь восхищаюсь тем, как разительно изменилась компьютерная техника на моей памяти. Каким естественным, разнообразным и творческим стало программирование. Каким ошеломляюще-непостижимым был бы мгновенный перенос из того времени в это!
Насколько же ещё более ошеломляющим, ещё более непостижимым будет переход в вечную жизнь… Может быть, уже сейчас пора готовиться, вглядываясь в те чудеса, которые нам приоткрыты.
Обеспечив практику в самом ВЦ Академии наук, пятьдесят вторая школа дала нам возможность заглянуть в преддверие своего рода гильдии программистов, которая в те времена только формировалась. А вход в неё был очень узок. Ведь не было ещё персональных компьютеров. Языки программирования (бытовал термин «язык высокого уровня») были новинкой, с которой могли познакомиться лишь редкие рафинированные специалисты. Далеко ещё до баз данных, дружеских интерфейсов, деления на прикладников и системщиков, до прочих основ программисткой цивилизации.
Но перед нами был открыт вход и в другую гильдию, гораздо более древнюю и традиционную – математическую. Здесь уже почти всё зависело от собственных способностей и энтузиазма. Именно чистая математика привлекала меня больше всего, хотя значительную часть жизни мне довелось заниматься программированием. Ещё бы – к чистой математике нас выводил Герман Григорьевич, а вычислительную практику вели другие люди, по-своему замечательные, только с меньшим педагогическим потенциалом.
Тогда я не подозревал, насколько математическая школа, а потом и мехмат предопределят житейскую канву моей жизни. Впрочем, так я и не стал членом гильдии математиков (по диплому – да, по духу – нет), а в гильдии программистов, хоть и побывал, но со временем постепенно из неё выпал.