Район Потылихи (окрестности возле одноимённой речки) был тогда местом строящимся и заселяемым одновременно. Окружной мост между Бережковской набережной и Мосфильмовской улицей был ещё старый. Мимо него вёл крутой подъём на холм (позже горку сделали более пологой). Зимой грузовики и автобусы въезжали наверх с большой натугой. Стандартные двенадцатиэтажные башни возводили там среди автомобильных и овощных баз. У подножья холма находился завод эфирных соединений, постоянно источавший лёгкий, но явственный сладковато-дурманящий аромат.
Малогабаритную трёхкомнатную квартиру нам дали на шестом этаже, и всё было внове: отсутствие коммунальных соседей, балкон (даже два), перспективы из окон. У нас теперь было две комнаты (третья – дедушкина): самая большая и самая маленькая. Правда, большая комната оказалась какой-то длинной, вагонообразной, да к тому же проходной. Но мама самоотверженно поселилась в ней с Лёней и Максимом, выделив мне отдельную, маленькую.
В нашем доме я подружился с двумя семьями. Одной из них была пожилая чета испанцев, осевших в СССР. Они были смуглые, печальные, погружённые в память о своей стране. Я любил стихи Лорки, и они давали мне слушать пластинки, на которых его читали по-испански. Это было для меня острым переживанием, как музыкальный шедевр для меломана, – погружение в испанский язык, энергичный и страстный, в подлинное звучание Лорки. Не понимать было невозможно, благодаря выразительности языка, мастерству чтецов и хорошим переводам, по которым я знал эти стихи, многие наизусть.
Дружеские отношения установились у меня с тонкой изящной девушкой Алёной Флёровой (несколькими годами старше) и её мамой, Еленой Николаевной. Алёна была первой профессиональной художницей, с которой я познакомился, хотя узнал об этом не сразу. Ученица Кибрика, она была очень талантлива и абсолютно не богемна.
Когда она бывала у нас на семейных сборищах, то поражала всех способностью блестяще имитировать песни народов мира. Стоило назвать любую страну или язык – и она тут же начинала петь, создавая полную иллюзию исполнения песни именно этой страны на родном языке. Только внимательно вслушиваясь, ты начинал понимать, что это иллюзия, но Алёна её создавала легко и правдоподобно.
На какой-то из дней рождения она подарила мне мой карандашный портрет, и я впервые увидел себя не так, как отражает лицо зеркало или как схватывает его объектив фотоаппарата, а как видит настоящий художник, вливающий в черты лица свойства характера натуры.