В городе наше пребывание больше походило на туристическое. Группой или в одиночку, ты погружался в языковый вакуум, ежеминутно напоминавший: ты здесь чужестранец. Умение о чём-то поговорить по-чешски ничего не меняло, привычка к родному языку пропитывала тебя насквозь.
Иным был и облик людей. Чешские пивные животики отличались от российских пуз. Культура и возможности следить за своим внешним видом и за своим жильём были несопоставимы с нашим обиходом. Обилие товаров в магазине и отсутствие очередей, колокольчик у двери в маленьких магазинчиках, предупреждающий продавца о посетителе… Всего не перечислить.
Многое, очень многое лучше, чем у нас. И вместе с тем – нарастающее желание вернуться к себе, к своим. Позже, бывая за границей ещё несколько раз, я испытывал схожие переживания, но тогда это было впервые и потому особенно остро.
После поездки в Чехословакию у меня появилась способность, глядя на фотографию, на киносъёмку иностранного города или посёлка, живо представлять себя там. Как два изображения, накладываясь, создают стереоскопический эффект, так этот мой первый заграничный опыт, накладываясь на новый видеоряд, превращал его в объёмное впечатление, воспринимаемое всеми чувствами.
Следующие заграничные переживания были очень разными, но уже привычно-заграничными. Стало понятно, что значит быть в чужой стране.
Понемногу я стал интересоваться генеалогией – той мозаикой, из которой складывался наш род в широком смысле слова. Отец рассказывал про своего отца, Якова Васильевича, про их жизнь в Усть-Каменогорске. Про то, что Яков Васильевич распространял книги, был заключён в крепость, бежал, а потом, в революцию, был одним из организаторов первых тамошних органов советской власти. Погиб он под Краснодаром, партизанствуя во время Великой Отечественной войны.
Я стал писать запросы в архивы, нет ли каких-нибудь сведений о жизни Якова Васильевича. Архивы меня переадресовывали от одного к другому, пока не пришёл утвердительный ответ. В нём говорилось, что в архиве имеются рукописные воспоминания Я. В. Кротова, а если мне нужны сведения подробнее, то можно обратиться к самому Я. В. Кротову по адресу: «Анапский район и т.д.». Считая, что здесь какое-то недоразумение, я написал в Анапский район осторожное письмо. В ответ прилетела телеграмма: