Казаки толпясь выбирали – кто себе, а кто своим домочадцам пряники. Кто брал коня, кто зайца, кто пряник с наклеенной на него бумажкой изображавшей часы. Много мальчишек с разгоревшимися глазами смотрели на это богатство и, шмыгая между взрослых, делились впечатлениями:
– Вот этот как ножницы… Вот этот как сазан… Из чего же сделали тот коричневый? А у соседней тётки – ешшо почище ….
Прислушался Бембе к словам ребятишек и стал пробираться к соседнему прилавку. Чакмеш, купив себе жёлтого коня, двинулся за ним. Подошли они к прилавку и разбежались у приятелей глаза… Тут всё не лежало, а стояло. И коньки стояли, и собаки, и бараны, и у всех на шее были цветные ленточки.
– Ну – сказал Бембе – это для меня.
И тут же купил розового барана с синей ленточкой.
Когда они сели на коней и поехали, то стал Бембе хвалиться.
– Мой баран – баран, а твой мерин (пряник) – не знаю что такое.
Чакмеш обиженный, отвернулся, и смотря разочарованно в степь, стал жевать свой пряник. Тут и Бембе откусил от своего барана. Еле вытаскивая завязшие зубы, выпучил он глаза, а на губах у него выступила мыльная пена. Чакмеш, увидев это, взял у него барана и, плюнув сказам: «Это мил (мыло)».
– Ох – ответил Бембе: мил не мил, а купил – кушать надо.
Приехав домой, Чекмеш рассказал своим домочадцам о промахе Бембе, вот смеху то было. Потом, история незадачливого казака дошла до соседей, а от них, и до досужих казаков других станиц. Вот те и стали дразнить граббевских станичников «мил не мил, а купил – кушать надо». Как говориться: грех смеяться над дураком, да нет греха – над чудаком. Тем и вошли Бембе с Чекмешем в историю своей станицы.
Грушевская станица. Прозвище станицы: «Бугаи колоколами трезвонили»
Ославились грушевцы не потомкам на славу, а людям забаву. Сами были остры на язык. Над соседями любили посмеяться. Да забыли казаки народную мудрость: не смейся, горох, не лучше бобов: размокнешь – и сам лопнешь. Да иной смех, как на грех: вырвется, и человек обидится. Вот так смеяться смеялись, и сами на остёр язык попались.
Наняли грушевцы пастуха, стадо станичное пасти да костями по степу трясти. Пастух вроде справный, да мало кто знал, что на выпивку славный. Весна пролетела, да лето настало. Солнце в зените, а пастух худобе – извините. Хватил из бутылочки, да и придремал в холодке. Спит, седьмой сон видит. А коров да бугаёв на речку гнать пора, поить, а там и на стойло – доить. Помыкалась худоба без пастуха, да и заспешила напрямки к речке. Да на пути станица. Бабы то, известное дело, на стойле, коров дожидаются, а казакам в обед сладко спится – дремлет станица.