– Нда.. Такие, значит, дела, Семёныч… Нда…
– «Колись», Василий Николаевич! – не выдержал Старков.
– Пуговица-то – от этого дурака-участкового!
– От Емели Иванова?!
Теперь настала очередь Старкова изумлённо отработать бровями.
– Кого угодно я мог представить себе в этой роли – только не его!
Изумлялся Алексей Семёнович недолго: через несколько секунд изумление уже сдавало полномочия сомнению.
– Не-е-ет, это исключено! Василий Николаевич, это – из области ненаучной фантастики! Он – даже не кретин, он – идиот, причём, клинический! Никогда не поверю в то, что его может заинтересовать баба – в любом качестве: как баба, как носитель материальных ценностей, как объект раздражения! Хотя… однажды я заприметил такой его взгляд, что…
– Вот именно! – в очередной раз загорелся Трофименко. – Недаром говорится, что «в тихом омуте черти водятся»! Ну, вот и ещё одна «живая» версия!
Трофименко энергично потёр ладонью о ладонь.
– Сейчас этого субчика доставят к нам – и мы начнём его отрабатывать, пока Петухов «не поплывёт» в камере! Слава, Богу, теперь есть выбор – кого-нибудь, да определим на роль! Обязательно кого-нибудь «доведём до готовности»!
– Ладно…
Старков почти смущённо потрепал нос пальцем.
– Я хотел отойти по делам: там у меня парочка свидетелей по одному изнасилованию должна подвалить – но раз такое дело…
– Оставайся, Семёныч, – весело потрепал его плечу Трофименко, – скучно не будет!
«Веселья» ждать пришлось не меньше часа: это ведь только сказка скоро сказывается. Но сколько «верёвочка» ни вьётся, а всё равно материал «не резиновый»: на исходе часа ожидания позвонил дежурный и сказал, что доставили участкового Иванова. А пока того «выгружали» и доставляли уже в кабинет Трофименко, туда же успел просочиться капитан Андреев с информацией «по низу» о том, что «подсадной» ничем пока обрадовать не может: Петухов лишь сопли на кулак мотает и скулит, что ни в чём не виноват.
– Наш «стукачок» говорит, – виновато потупил взгляд Андреев, – что этот чмошник не похож на мокрушника.
– Пусть работает дальше! – недовольно сморщил огромный, как у Ильича, лоб Трофименко. – Такие деньги тратим на эту публику, а толку – как с козла молока! Иди и передай ему: пусть «раскручивает»! И пусть только попробует не «раскрутить» – оставлю не только «без сладкого»: без штанов!