Но не только продавать. Все-таки и
крестьянство оказывалось не в состоянии выращивать все, а рынок мог
обольщать деревню. Соль, сушеную и соленую рыбу, железные изделия
они вынуждены были практически покупать. А дальше – больше. Как не
крути, но все же это был XIX век, и сельские жители со временном
вынуждены все больше покупать.
Вот и я хотел своей любимой купить
вкусняшку – вкусный, но не обязательный товар. Ахти мне!
Но в то же время влияние рыночных
изделий не стоить преувеличивать. Магазины (лавки) были далеко не
во всех деревнях даже в центральной России. Чего уж говорить про
Урал, Сибирь и Кавказ.
До революции крестьянство (то есть
основная часть тогдашней России) сохраняла натуральный характер
хозяйства. Вот и в Товарково была только небольшая лавка мелочного
типа. То есть торговала она всеми видами продовольственных и
промтоварных товаров, как советское время в универсальных магазинах
в отдаленных совершенно глухих деревнях, но в очень небольших
объемах.
Хотя для крестьян лавка была довольно
богатая. Я, озирая прилавок, неоднократно одергивал позывы тела на
восхищение. Положение обязывало. Все же здесь постоянно проживал
богатый помещик с взрослой дочерью, и крестьян было с округой более
пяти тысяч. При чем часть крестьян, с разрешения помещика,
подрабатывала в Москве и какие – никакие деньги у них были, помимо
оплаты повинностей.
Сам Егор (еще до попаланца) по
молодости лет лишь пару раз выезжал в старую столицу. Город ему не
понравился – слишком много людей и очень шумно. Хотя денег там
добывалось прибыльно. Егор работал землекопом, получая аж по алтыну
в день! Если не в армию, опять бы поехал. Сила есть ума не надо!
Сам как-то три золотника соли купил родителям в подарок.
В местную лавку я, конечно, зашел
один. невозмутимо и солидно. Катя, барская дочь, с крепостным
крестьянином лишний раз светится не захотела. Малолетка, а спеси
дворянской, как у хряка сала. Наивно думает, что про них ничего не
знает. Мадемуазель, фу!
Ну и ладно, ну и пусть. Купить я сам
смогу, а деньги честно заработал у помещика, не у Кати взял.
Купил полмешка ржаной обойной муки,
горсть поваренной соли, а то мама за сегодняшним ужином жаловалась,
что скоро совсем нечеть солить будет. И для Кати восьмушку фунта
сладкого сахара – единственный пока по сравнению с XXI веком вид
продовольствия, который в несколько раз вырос для попаданца. А что,
больше сладости не было, а дать девушки немного муки, как минимум,
смешно.