А людей на столичной улице
действительно было много и начальства хватало – и военного и
штатского, особенно в центре. Только успевали реагировать.
Солдаты выстроились в строй,
унтер-офицер четко козырял. И все равно пару раз напоролись на
замечания, а Поляков – на зуботычины. Хорошо хоть им было некогда
(или неохота), а то бы напоролись на полный строй!
Но, наконец, старослужащие облегченно
вздохнули. Пришли, вон наши дома! тут если и дадут, то свои. А они
и так навешают только успевай поворачивайся!
Пришли в свою слободку, где
располагались гвардейские полки ив том числе и их
Преображенский.
Сводная артель унтер-офицера Полякова
(казенное название), такая, казалось бы, крепкая и дружная,
немедленно распалась. Солдаты и рекруты разошлись по своим
положенным местам.
Да, а к преображанцам-то надо еще
попасть. Их еще поделили среди полков. А их ох-хо сколько! Пока
рекрутам пришлось собраться в гвардейском экипаже. Ну или нас
собрали.
В общем, потом собрали в строю и
целый день показывали свою стать, как девочки на подиуме. А его
высокоблагородия и его превосходительства нас высматривали.
Заставляли, как лошадей, то ножку потянуть, то спинку выпрямили.
Тьфу.
Среди прочих новобранцев я явно
показался. Все-таки такой рост и такая могучая стать. А уж когда я
прошелся перед ними, потянув ножкуи комментируя свои действия на
французском языке, то оказался вне конкуренции.
Сам Николай, пока еше императорское
высочество и командир 2 гвардейской дивизии изволил беседовать со
мной. Ха, и как бы и не хуже меня говорил на языке благословенной
Франции! Хотя я не спец, вроде бы тоже балакает.
Я стоял строго вытянувшись. Потому
что понимал, мои знания и умения могут оценить как в пользу тебя,
так и против самого него. То есть, французский, он хорошо у меня
или плохо у него? В первом случае замечательно и я могу на чего
рассчитывать. Во втором случае, он может осерчать, если черный
крестьянин окажется больший француз. Ха, шпицрутенов ему за
наглость! Фу-ты, ну-ты!
Потому и стоял смирно. Мол, я
спокойный и целомудренный и вперед особо не рвусь. Только если
прикажут. А так ни-ни.
Постарался. Если и у Николай
Павловича даже мысли какой была, судя по кислой мордашке, но
господа офицеры и генералы оценили меня только положительно и, как
породистый рысак, я стоял и красовался.