Ведь век-то действительно XIX, да
какой-то он не такой! Или, вернее, я не похожий. Совсем не похожий.
И даже не такой сугубый специалист, как я, все больше понимал, что
никак не обязан я, полковник российской гвардии XIX века А.Д.
Лепехин, который виделся с высоты XXI века блестящим и красочным
офицером элитных в войск, заниматься уборкой сеном. Никак не может
так его высокоблагородие!
А должен оный я оказаться в центре
Санкт-Петербурга, в каменном застолье. В мундире и при некотором
количестве орденов, пусть и не в Зимнем дворце, то каком-нибудь
другом! Каменных домов в центре очень немало даже в XIX веке. А тут
в этом лугу. Сено, конечно, вещь хорошая, но все же… Где это я?
Кажется мне, явно же чуть-чуть наши специалисты ошиблись, на
какую-то хронологическую секунду, на какой-то географический метр и
все! И как мне сейчас их пройти - эти секунду или метр?
Хотя, я и специалист-то только
офигительный, пусть и частичный! Да, хроноспециалист я слабенький,
и это еще мягко сказано, но историк я, судя по отметкам в зачетке,
очень даже неплохой, а с учетом того, что я специализировался по
XIX веке, так я совсем даже квалифицированный! Так что хватит тебе
мозги кочкать, анализируй и подводи итоги!
Что с тобой произошло, и куда ты как
бы попал косоруко по цели?
Хроноработники, когда они меня
готовили, так сказать, к процессу, ненароком и невнятно, но все же
говорили в целом комплекте причин неудачных путешествий во времени,
когда ты перелетаешь в свой же век, но немного не туда, и совсем не
в то тело. И все, переиграть уже нельзя.
Неужели это тот самый неудачный
вариант? Господи, в которого я, как и любой циничный гражданин XXI
века, не верю, спаси и сохрани, меня, дурака! Для них это обычная
статистика неудавшихся путешествий, а ему они всю судьбу сломают,
гады! Что же делать? Ах ты, как я теперь буду делать и жить? И
что?
Я немного пометался вокруг, попинал в
растерянности подошедшие под ногу деревья. Сел на трухлявый пень.
Если бы односельчане сейчас видели своего Егора Мелехина, то они бы
крупно поразились. Их бугай и первый предерзостный деревенский
шутник, которого даже деревенский батюшка отец Никодим не
остановит, сидел и плакал крупными слезами. А потом вообще заревел,
как маленький мальчуган, зарывшись в стог сена. Крупное его тело
вздрагивало в такт рыданьям, как будто помещичьи объездчики
поймали-таки озорника и вдоволь его отлупцевали за прошлые
хулиганства. Ах!