. Здесь мы узнаем близкую мысль к той, которая прозвучала в
Повести: об особом предназначении новообращенного русского народа. Этот второй фрагмент еще в большей степени, чем первый, отличается изощренной риторической организацией, так что «Слово» Илариона в конструктивном аспекте оказывается на уровне высочайших образцов современной ему риторической техники. Не случайно церковные и светские исследователи согласно считают Слово о Законе и Благодати краеугольным камнем русской книжности.
Наконец, третья часть Слова содержит развернутую похвалу князю Владимиру. Риторическая последовательность этой похвалы постепенно перерастает в гимн, тяготеющий к форме акафиста, с характерным для него последованием икосов, как положено в этой жанровой форме, содержащих восклицание «Радуйся!», обращенное к Владимиру. В этой части в сознание аудитории интенсивно внедряются принципиально новые концепты (идеи) «Владимир равноапостольный» и «Киев – новый Константинополь», ключевые для идеологии «Слова». Для их внедрения Иларион задействует потенциал книжной риторики с ее орнаментальными (украшающими речь) приемами.
В еще большей степени идеологическая заданность и риторическая организация были свойственны проповедям Феодосия Печерского. Так, его «Слово о вере христианской и латинской» (1069 г.) содержит идею неприятия католической веры. При этом оно заострено публицистически: это обращение к киевскому князю Изяславу, вступившему в военный союз с поляками, то есть католиками. Прямое указание Изяславу на его неправоту было затруднительно, да и небезопасно. Поэтому Феодосий избирает косвенный путь: он бранит католичество (что очень соответствовало духу тогдашней иностранной, в первую очередь византийской, православной публицистики), и в этом контексте представляет недопустимым военное сотрудничество с католиками-поляками. Скрытая и притом основная тактика Слова обличает Запад вообще и конкретно – союз с ним князя Изяслава.
Будучи предназначено для Изяслава в тот момент, когда он ополчился против киевских граждан с помощью поляков, Слово призывает его отказаться от подобного союза. При этом используются обыкновенные в публицистике всех времен «софистические» приемы: «приклеивание ярлыков», «игра обрывочными цитатами», «аксиоматичность доказательства» и тому подобные.