– Разве что воспоминания…
– Воспоминания, руины, надгробия… Но кто бы мог тогда предположить, что будет происходить на этих землях, и какие здесь будут жить люди? Вот об этом я и говорю, пани Ева. Все возможно. Особенно здесь, в Галиции…
Они спустились на улицу Братьев Рогатинцев, которая вела прямиком в центр. Анджей знал про пресловутых братьев, а Ева – нет, зато она отлично разбиралась в архитектуре австрийского периода, неустанно обращая его внимание на вычурные мелочи, притаившиеся на фасадах старинных домов, в чьих стенах роилось столько теплых жизней, столько судеб. Досель похожий на темную комнату, заставленную ветхой серо-коричневой мебелью, город оживал в рассказах Евы, одевался плотью, наливался цветом. Каждой фразой она ласкала его, и Львов словно отзывался на ее голос, горделиво разворачиваясь во всей своей красоте. Они шли по напластованиям времени: по площади Мицкевича, бывшей Фердинанда, сквозь призрачные толпы студентов, приветствовавших революцию Австрийской империи 1848 года, и мимо домов по восточной стороне, заселенных в былые времена гильдией портных, – там в пространство будто навечно врезался лязг ножниц, механический взмах усталой руки с иглой, громыханье гербовых пуговиц в жестянках и силуэты дам, склонившихся над модными выкройками. Дальше – по необычайно людной Галицкой площади, которую стережет конный памятник, посвященный королю Даниилу Галицкому19. И повернули на широкую улицу, где внимание Анджея привлек дом №6. Его фасад оскалился неоготической аркой с выгравированными львами, а эркеры подпирали дремотные рыцари, в мертвокаменном сне уронившие головы на рукояти мечей.
– Ты посмотри, эти воины будто сбежали со страниц «Песни о Нибелунгах»! – воскликнул Анджей. – Это уже скорее югендштиль20, а не сецессия21. Чудесный дом, интересно, что здесь было раньше?
– Это бывший доходный дом. Насколько я знаю, еще в нем размещался польский банк. А на рыцарей я любила смотреть в детстве, во время прогулок мы специально доходили до этого поворота. Я воображала, что днем они спят, а ночью строятся в войско, – Ева слабо и нежно усмехнулась, и эта улыбка показалась Анджею невероятно знакомой, уже сотни раз виденной, но когда?
– Да и сейчас эти рыцари выглядят интереснее всевозможных атлантов, которых во Львове уйма, – продолжала она.