Де Круа, конечно, преувеличивал. Состояние отца к тому моменту стало огромным, да и сам он имел приличный доход, но откупаться от очередной пассии становилось всё накладней. Неожиданно граф, как ему тогда казалось, нашёл отличное решение. На одном из балов, танцуя с уже поднадоевшей ему подругой, он заметил, как один высокородный и особо приближённый к королю дворянин бросает на неё заинтересованные взгляды. После танца граф, как бы невзначай, подвёл девушку к господину. Поскольку Анри знал практически весь двор, ему не составило большого труда завести пустяшный разговор. Когда общение завязалось, повеса нашёл предлог и удалился. Его провокация сработала. Ещё бы! Де Круа знал вращающихся при дворе женщин и понимал, чего они хотят.
В результате Анри без особых затрат элегантно избавился от любовницы, а позже, мысленно радуясь своей проделке, ещё и принимал её извинения. «Как жаль, но мы вынуждены расстаться», - с ноткой вины в голосе говорила женщина. Граф молча слушал, а его лицо при этом выражало крайнюю печаль и скорбь. Придворный шалопай проделал ту же штуку ещё несколько раз и даже как-то «пожертвовал» свою любовницу королю. Правда, на тот момент де Круа ещё не планировал с ней расставаться, но что не сделаешь ради прихоти его величества?
Но радовался Анри недолго. В, казалось бы, блестяще разработанной комбинации графа подстерегала оборотная сторона медали… Благородные отцы семейств взялись подсовывать де Круа своих дочерей в надежде, что молодой, обеспеченный и обласканный вниманием короля дворянин, если не сам женится на девушке, то уж точно обеспечит знатным титулованным покровителем, а, возможно, и самим королём! Анри порой коробило от того, как менее знатные милорды, по сути, торговали дочерями и даже жёнами. Сестра и мать для него оставались святыми женщинами. Граф и подумать не мог, чтобы для достижения собственной цели подсунуть кому-то свою сестру. Одно дело избавиться от распутной, по сути, дамы, совсем другое – твоя собственная семья. Анри, не задумываясь бы, заколол любого, только за одно неосторожное слово о матери или сестре.
Только в результате дурную славу приобрёл именно де Круа, а не эти славные милорды. О молодом графе говорили, как о разрушителе женских сердец, хотя он не припоминал ни одного, которое бы он умудрился «разрушить». Более того, Анри снискал репутацию великого развратника, хотя он никогда не принимал участия ни в одной оргии, которые бывало устраивались при дворе, при том, что настоящие участники подобных развлечений слыли порядочными людьми.