Не как сейчас!
Попятился осторожно, будто от
громкого звука все тут начнут-таки шевелиться и вставать. Толкнул
спиною дверь, вывалился обратно на мокрую палубу. Может, сразу за
борт сигануть?! Всё мучений поменьше! Вместо этого побрел в
жутковатом лунном свете вдоль надстроек, сунулся в другую дверь,
увидел еще тела. Живых тут нет, похоже. «Летучий голландец» под
рваными парусами и неведомым флагом — крылатый зверь, вроде льва,
снизу не разглядишь. Возможно такое на Черном море, в
благословенном XXI-м веке? Фигня вопрос — не такое еще возможно!
Луна уставилась с неба, будто глаз демона, вполне себе «земная» и
белесая, пятен на ней не видать, но и это не говорит ни о чем.
Ладно, после буду думать! Действовать надо! Спрятаться от ветра,
подсохнуть и найти другую одежду! В идеале — не снятую с чумного
трупа!
С этой мыслью сунулся в трюм — ничем
другим этот люк в задней части палубы быть не мог — нащупал ногой
стремянку и снова сорвался. Ну, не везет мне сегодня с
лестницами!
Грохот, боль, темнота...
***
В забытье оказалось неплохо. Гораздо
лучше новой моей реальности! Много света, приятная музыка, вот
только человек сомнительный — толстяк с огромной головой,
практически голый, не считая плавок, весь обставленный коробками и
бутылками. Я сделал шаг, под ногами что-то хрустнуло, человек
обернулся.
— О, наконец-то! Иди же ко мне,
противный!
Интригующее начало, блин!
Среагировать я не успел — собеседник принялся хохотать, тяжелое
брюхо заколыхалось, а плавки под ним спереди оказались почти не
видны. Будто из анекдота про «зеркальную болезнь», когда
собственный хрен получается разглядеть только в зеркале.
— Ой, не могу, ой умора! Не узнал?!
А это ведь ты и есть, Сашок, друг мой! Я — это ты, ты — это я, как
пел в нашем детстве один неплохой артист! Не помнишь? Ну, да, ты же
с популярной музыкой всегда был не очень, ты по учебе парился, и я
с тобою вместе! Ботаник-головастик-языкастик, бе-бе-бе!
Язык у жирдяя оказался мерзким, как
и он сам. Метровой длины, не меньше. Поболтался перед лицом моего
визави, скрутился в рулон и исчез во рту.
— Пферебор, пофалуй, — прошепелявило
чудище и взялось сминать свои щеки руками. — Перебор, говорю! Не
такой уж ты языкастый, да и прочее... щас исправим!
Захрустело, громадная голова
уменьшилась в размерах, лицо теперь стало реально похожим на моё
собственное.