Когда рассвело, сделали короткий привал и двинули дальше. На
пределе выносливости кхаров.
Хан не преследовал. Но группа всадников, около десятка,
постоянно маячила сзади. Сопровождали, наблюдали. С-суки…
В зимней степи на психику давило всё: низкое свинцовое небо без
единого просвета, безжалостный ветер, секущий по лицу, однообразный
ландшафт, до безобразия ровный. Лишь изредка встречались неглубокие
ложбины и плоские холмы.
И дозор степняков на хвосте.
И постоянное сознание, что где-то, совсем недалеко, их может
скрываться пара сотен. Или больше, могло подойти подкрепление. Они,
если не будут жевать сопли как в первый раз, могут передумать и
напасть быстрее, чем мы станем в кольцо. К тому же здесь нет
десятков коровьих трупов, из которых сооружалась хлипкая
баррикада.
Короче, задница. На все триста шестьдесят градусов.
Я давно забил на «экологический» строй – цепью вместо колонны.
Хрен тебе, Тенгрун, а не экология.
К вечеру полил дождь, моментально замерзающий на земле, на
одежде, на шкурах быков и телегах. Райское место!
Не унывал только Биб. Только он в этом хаосе и однообразии видел
направление на ближайшую рощу Веруна – наш путеводный маяк.
Он же – мой прибор ночного видения. В электронном давно село
питание. Биб даёт картинку не хуже.
Так привык, что уже не обойдусь без него. Мне утратить Биба –
печальнее, чем пятнадцатилетней девице потерять смартфон. С ним –
аккаунты в тик-токе, инсте и телеграмме. Похнычет, ей новый купят.
Мне вряд ли дадут нового друга, да и к нынешнему привязался. Без
него поход был бы возможен только в один конец, и этот конец совсем
не тот, о котором мечталось бы.
Остановились, когда стемнело совсем. Идти дальше – кхары падут
без отдыха, их надо поить-кормить.
Я слез с Бурёнки с хрустом, ломая ледяную корку, ей обросли
полы, рукава, сапоги. Спустить штаны, чтоб облегчиться – тот же
хруст. Скормил коровке все остатки хлеба, погладил по морде.
Шершавый язык благодарно прошёлся мне по лицу. Грустный её глаз
блеснул во тьме, словно вопрошая: ну сколько ещё? Ответил: завтра
выйдем к реке ниже глейства по течению, чтоб обойти изгородь, там
легче будет… Пообещал ей дома целый каравай.
Хватился – Бобика нет. Правда, вскоре тот примчался, сжимая в
зубах какую-ту зверушку, в полумраке не рассмотреть – что это было.
Оприходовал мигом и разлёгся прямо на ледяной земле. Думаю, и в
Антарктиде не пропал бы – жрал пингвинов в три горла, пока пингвины
не кончились бы.