Во всяком случае, я – один такой, решившийся разбить
виноградник, что за час не обойти по кругу.
Сначала не мог найти саженцев. Помню, приехал купец, предложил
аж два воза: сорт «Слеза Моуи», сорт «Кровь девственницы», сорт
«Сила Каросса»… А цену заломил! Когда я назвал свою, обещая забрать
всё оптом, тот обиделся и заявил: за столько продам только сорт
«Моча пырха». Причём сразу мочу, а не виноград.
Сторговались посерёдке. Но в январе мама, обнаружив запись об
этой сделке, встала на дыбы. Она очень толково объяснила, что
заводить виноградник дорого. Сбыт не налажен. Сорта не проверены:
вдруг там и правда моча. Хрымов, обученных ухаживать за виноградом,
примерно – нисколько.
В общем, мама прошлась по моей мечте и по не выросшей ещё ягоде
как вандалы Горбачёва. Но, в отличие от товарищей пламенных
коммунистов, она права.
Восьмушка квадратной меры, засаженная по осени, когда ещё даст
первые гроздья, причём первый урожай только поможет понять, что я
на самом деле купил и на что годится этот виноград. Не исключаю –
часть придётся вырубить, посадить другой. Брать саженцы от разных
продавцов. Учить хрымов у местных виноградарей, видимо, тоже не
слишком искушённых. Ошибаться и учиться…
Виноградная лоза, ты ни в чём не виновата! А виноват я, к
переселению в этот мир не собравший достаточно информации. Но всего
не предусмотришь.
- Господин Глей! Приближаемся к городу, - сообщил один из
провожатых, оборвавший мои планово-хозяйственные раздумья и
заслуживший погоняло «ваш кэп»: столица и так уже маячила впереди,
окружённая чахлым кольцом посадов. – Нам сразу вернуться к
хозяину?
- Я – ваш хозяин на ближайшие дни. Сопровождаете меня во дворец,
я прошу аудиенции у короля. Вы ждёте. Можете щипать придворных
баб-анток за ляжки, если не боитесь схлопотать по мордасам. Вечером
сниму комнату в трактире. Жратва – за мой счёт. Один дук каждому в
день.
Бодигарды переглянулись.
- Коль по прежнему месту жалованье сохранилось, готовы служить
тебе месяц, господин глей! Или два.
Не знаю, что у них получилось с охотой на ляжки, я прождал долго
и был принят величеством только вечером, когда основательно
стемнело и пришло время вечерней молитвы Моуи. Когда перешагнул
порог кабинета, монарх ещё пребывал в настроении молитвенного
лицемерия.
- Рано темнеет у тебя, Карух, - начал я после полагающегося
приветствия. – Окна от антов остались тёмные. Сейчас зима, небось,
зажигаешь свечи уже часа в четыре?