Переведя дух, Лиса поднялась
по лестнице на второй этаж. Что ж, кабинетов и лекторий здесь не
так много, можно заглянуть в каждую и поискать Марка Полянского.
Раньше он всегда сутками торчал в институте, склонившись над своими
заплесневелыми артефактами, и вряд ли изменил привычке.
Широкий коридор был застлан
пыльной ковровой дорожкой, зеленый ворс вытерся до проплешин,
кое-где светились дыры. Лиса дергала ручки дверей, но все они
оказались закрытыми. Она уже отчаялась, решила, что придется ехать
в двенадцатый сектор, как вдруг послышалась музыка. Незабываемый
джазовый ритм – «Детка» Ома Алекуры. Лиса улыбнулась, щелкнула
пальцами на высокой ноте припева и поспешила на звук.
Когда она вошла в кабинет,
музыка стихла, а Марк Полянский даже не обернулся. Согнувшись над
захламленным рабочим столом, он продолжал всматриваться в ворох
бумаг. Не поднимая головы, спросил:
– Джо, это ты?
Чтобы не завизжать от радости,
Лиса ущипнула себя за запястье.
– Нет, это не Джо, –
ответила она, пряча улыбку.
Услышав знакомый голос, Марк
обернулся, завидев ее – оторопел. Ни капли не изменился: седые
волосы с наметившимися залысинами, седая аккуратная борода и очки.
Он походил на персонажа из старого кино, название которого Лиса не
помнила. По сути, Марк Полянский и был человеком забытого
прошлого.
– Василиса… Девочка моя…
Живая!
Он широко улыбнулся, сделал
шаг навстречу. Только теперь Лиса почувствовала, что неимоверно
устала, земля уходила из-под ног, сдерживать эмоции сил не
оставалось, да и незачем.
Она бросилась Полянскому на
шею и разрыдалась. Плакала от радости, от усталости, от тяжести
нахлынувших воспоминаний. Марк крепко прижимал к себе и гладил по
волосам, приговаривая:
– Тише-тише… Ну? Все
позади. Ты дома.
– Дядя Марк, я так рада
тебя видеть.
– Хвала Психее, ты здесь.
Даже не представляешь, как мы волновались, когда потеряли с тобой
связь. Но не будем об этом. Ты, должно быть, устала.
В ответ Лиса только громко
шмыгнула носом.
– Пойдем домой, –
улыбнулся Марк и взял за руку.
Полянский жил в двенадцатом
секторе, недалеко от стеклянного купола фермы, где выращивали сою и
модифицированную пшеницу. Дом – коробка из стали и
пластика – одиноко стоял на отшибе, подальше от семиуровневого
«муравейника». Лиса отметила, что если центр Ориваль и доки
преобразились, то окраина медленно увядала.