Хэндком коротко просигналил.
Рэйн перевел взгляд на браслет и замер в недоумении – номер
Лисы. Три дня ни слуху ни духу, а сейчас вызов, да еще и с
нарушением протокола безопасности.
– Ребята, тут это…
Поговорить надо, – буркнул он.
– Да поняли мы,
поняли, – протянул Фрей.
Оставшись в одиночестве, Рэйн
достал медальон. Молния мигнула электрической вспышкой и повисла
рядом с картой завода.
– К вашим услугам,
капитан, – с привычным аханьем проговорила старпом.
– Зевс, милая, можешь
кое-что для меня сделать?
– Любое ваше
желание…
– Отставить флирт, –
усмехнулся Рэйн.
После того, как над ИскИном
поколдовали хакеры, Зевс действительно изменилась. С фанатичным
упоением разделяла взгляды Рэйна на жизнь и на работу в проекте.
Приказы выполняла, хоть и подвергала жесткой критике. Но
главное – с удовольствием, на которое только способна машина,
подтасовывала отчеты для корпорации. Настораживало одно: слишком
очевидно сходство с самим собой. А все потому, что вместе с
обновлениями Зевс получила частичку его сознания. Осколок «Я» из
прошлой жизни, добытый в нейросети ВКС. Зевс поглотила мысли и
память Рэйна Аллерта; того, кем он был почти шесть лет назад. От
осознания, что теперь ИскИн превратилась во что-то навроде
отражения в зеркале, становилось не по себе.
– Зевс, мне нужно, чтобы
ты потушила датчики в зале совещаний.
– Это против правил,
капитан. Майор Кавило приказал вести запись непрерывно.
– Знаю. Но кого
интересуют правила?
– У вас сто двадцать
секунд, – мигнула Зевс щупальцами молний.
Не теряя времени, Рэйн набрал
номер. Пока сигнал пробивался сквозь расстояние и импульсы, он
посворачивал проекции с заданием.
В зале потемнело. Сначала
появились мерцающие стены и окно, за которым непроглядная чернота,
будто кто-то замазал стекло краской. Проекция дрогнула – и вот
Василиса стоит рядом, кутаясь в синюю шерстяную накидку.
– Здравствуй, принцесса.
Говорил ведь, что выходить на связь опасно, только сообщения. Что
за срочность? Соскучилась? Или решилась-таки на
свидание?
– Рэйн, не до
шуток! – нахмурилась Лиса.
Девушка топталась у окна и
нервно сжимала тонкими пальцами край накидки. Присмотревшись, Рэйн
заметил покрасневшие глаза и припухшие щеки. Плакала. Ее тревога
была столь очевидна, что стала почти осязаемой, и Рэйн едва подавил
желание повернуть «Зевс» на Ориваль.