Последнего Лиса боялась. В
допросной «Пламени» с ней уже говорил инквизитор Хиото:
сначала любезно просил обратиться к лику Творца и признаться, а
когда отказалась – избил. Врала она отвратно, но желание жить
было столь сильным, что на допросе Лиса превращалась в искусную
лицедейку. Стойко терпела унижения и боль, бормотала наспех
выдуманную легенду и не признавала вины. Возможно, ей удалось
обвести вокруг пальца Хиото, но удастся ли сделать тоже самое,
когда за допрос примется кто-то из Магистрата? Если она сломается,
если проиграет, то умрет.
Системы корабля монотонно
гудели – тихий, едва уловимый гул, будто в обшивке кто-то
спрятал улей с пчелами. В тесной камере не было ни матраса, ни хотя
бы простыни. Вместо кушетки кусок вмонтированного в стену затертого
пластика, на котором почти невозможно лежать, не отдавив себе бока.
Кругом металлические холодные стены – грязные, с пятнами
ржавчины вокруг шурупов.
В надежде заснуть, Лиса
свернулась калачиком. Только минуте спокойствия было не суждено
превратиться в нечто большее – приступ кашля заставил легкие
сжаться. Лиса прикрыла рот рукой, кашляла и харкала, пока на глаза
не навернулись слезы. Горло драло так, будто она проглотила горсть
битого стекла. Щеки пылали, а лоб оказался горячим. Не мудрено
простудиться: в камере чуть больше десяти градусов, а на ней
лишь длинная белая рубаха из тонкого хлопка.
Лиса провела рукой по волосам,
которые оказались жирными на ощупь. Некогда шелковистые медные
локоны за время заключения превратились в грязные сосульки. Заплетя
косу, она принялась растирать плечи, потом помассировала ступни.
Теплее не стало. Чтобы согреться, нужно двигаться, ведь нельзя
сутками лежать, словно мертвец в склепе.
Она соскочила на ноги. Цепь,
что тянулась от кольца в стене к браслету на щиколотке, с грохотом
ударилась об пол. Подняв подол рубашки, Лиса нагнулась к цепи,
ухватили пальцами массивные звенья и дернула. Железная змея
поддалась, теперь можно сделать несколько шагов.
Цепь монотонно звенела.
Постепенно звон превратился в мелодию, напоминающую одну из тех
песен, что в детстве ей напевала няня.
Лиса замерла и
прислушалась – не показалось, это действительно песня. Та
самая! Неужели за стеной кто-то есть? Она прильнула к перегородке,
пытаясь разобрать слова. Приятный женский голос устало
напевал: