– Ты ее все-таки
продал, – с грустью в голосе обронил Фрей. – Мы все
продали души «Экзо матрикс», кто-то с большей охотой, а кто-то с
меньшей, но итог одинаков: команда «Зевса» – мертвяки, а
контрактами шелестит этот мутный тип Балатье. Лично я против ничего
не имею, как и ребята. Аллерт, раз зашел откровенный разговор,
ответь на один вопрос: пуля во лбу полковника Викро
твоя?
Рэйн картинно прицелился,
держа в руках невидимую винтовку, и нажал на несуществующий
спуск.
– Почему так
долго? – спросил Макс. – Целый год этот ублюдок землю
топтал. Приказ закопать наших в Разломе-13 он побыстрее
отдал.
– Трудно было
подобраться. Пришлось дать ему время обо всем забыть, а как только
этот гад потерял бдительность, восторжествовала справедливость.
Нелегкое было время, но пока я пиратствовал, старался наших из виду
не упускать. Знаю, что тебе медаль «За отвагу» дали и статус
ветерана присвоили.
– Да пусть они в задницу
себе эту медаль засунут! – в сердцах выпалил Фрей. – Что
я получил?! Искалеченную жизнь да минимальное пособие? Такова цена?
Так я расплатился?! Они даже на протез не раскошелились! Залатали
наспех и пня из госпиталя дали. Хочешь – живи, хочешь –
подыхай. Жалею, что не пошел тогда за тобой. Надо было вместе
мотаться по галактике и доставлять неприятности чертовым ублюдкам.
Даже будучи калекой, я мог быть полезен. Из меня отличный пират бы
вышел. Мог бы заниматься оружием и корабельными установками. В
конце концов, я весьма сносный пилот. Черт подери! Да если бы я там
был, тебя бы не казнили!
– Макс, по ту сторону
закона нет ничего хорошего, поверь. Там я нашел то же, что и в ВКС:
предательство и смерть. А ты бы получил приговор вместе со
мной.
– Вообще-то, нет разницы
между службой и пиратством, те же убийства, только не
санкционированные. Да и хрен с ним, – махнул рукой
Фрей. – Пока ты охотой за головами занимался и вершил
справедливость, мне совсем тоскливо стало, и понеслось… Алкоголь,
наркотики.
– Сдался?
– Сдался… – горестно
выдохнул Макс. – Никому ненужный калека. Труп ходячий. Только
Мария меня терпела, вернее жалела. А жалость принимать – себя
презирать. Я трусливо сбежал от реальности, сбежал от женщины,
которую любил.
В серых глазах Фрея печаль
мелькала редко, но сейчас воспоминания превратились в вязкую тоску,
поглотившую огонь во взгляде. Широкие плечи здоровяка опустились
под весом непосильной ноши из пережитых неудач и слабостей. Рэйн
эту тяжесть прекрасно знал. Боль можно ловко припрятать, но сложно
держаться, когда собственноручно ковыряешь в ране ножом.