Саваж даже спросил у Дюмона, декана боевиков, придёт ли госпожа
Блуа на банкет. Тот глянул строго, сказал, что собиралась, и
добавил – нечего, мол, к ней цепляться, у неё отличная работа по
редкой тематике, просто ещё нуждается в некоторых улучшениях, но
госпожа Блуа – дама очень организованная, с невероятным кругозором
и жизненным и боевым опытом, она будет отличным учёным и
преподавателем. Саваж не стал спорить, в тот момент ему уже было
намного больше дела до неё самой, чем до её работы. Хотя работа,
конечно, отличный предлог, чтобы начать разговор, а дальше – уже
как сложится.
Он увидел её сразу же, только лишь вошёл в банкетный зал. Ощутил
каким-то органом чувств, который просыпался у него всякий раз,
стоило лишь открыть охоту на понравившуюся женщину. Она стояла с
другими боевиками и чему-то смеялась – очень заразительно смеялась,
улыбка тут же поползла на лицо Саважа сама собой.
Саваж любил, когда красивые женщины обладали ещё и хорошим
вкусом. Марион Блуа была, несомненно, из таких. Умница, понимает,
что с такими глазами нужно непременно носить зелёное. Кто другой в
таком платье выглядел бы бледной немочью, а она – строгой
красавицей. Казалось, что глаза у неё стали ещё больше и ещё
завлекательнее. А губы – вдруг алые, яркие. Накрасила, наверное.
Удачно накрасила.
Саваж не то, чтобы разбирался во всяких женских ухищрениях, но
если вокруг тебя признанные красавицы научного мира Паризии и юные
студентки – поневоле начнёшь что-то понимать. И понимая – ещё
сильнее восхищаться.
Марион Блуа была красива от природы, и умела подчеркнуть свою
красоту благодаря хорошему вкусу. Это давало ей огромный плюс в его
глазах – и увеличивало её ценность как объекта охоты.
И что греха таить, то, что она всячески выказывала свою
неприязнь, тоже повышало её ценность, как объекта охоты. Саваж
очень любил, когда вот так – сначала рычат и кусаются, а потом
ластятся и мурлычут. Правда, пока он не мог вообразить Марион Блуа
мурлычущей, ну да всякое бывает, так? И он был готов всячески
поспособствовать превращению дикой львицы в ласковую кошечку.
Правда, поговорить с дикой львицей удалось только в перерыве.
Разнообразные коллеги с бокалами в руках бродили и беседовали, а
Саваж оставил бокал на столе и двинулся в направлении своей цели.
Цель разговаривала с кем-то из боевиков, и он подошёл прямо к ней,
и сказал вкрадчиво, как умел: