Парень глупо хохотнул, а я лишь помассировала переносицу пальцами. Не везёт мне – в такое время обычно мало кто торчит вне дома.
Парочка вышла на пятом, с любопытством снова оглянувшись на меня. Улучив секунду, я вытянула перед собой руку с оттопыренным средним пальцем, и девица возмущённо разинула размалёванный рот. Двери лифта вновь сомкнулись с механическим чавканьем, и я умчалась наверх. Как приятны иногда маленькие пакости в чужой адрес!
Чувствуя, как тело ломит от усталости, я вышла на своём этаже. Запасной ключ всегда лежит в щели над дверью – знаю об этом только я, ибо увидеть тайник невооружённым глазом просто нереально. Встав на цыпочки и проклиная нелепые тапки, я пошарила рукой вверху. Вот он, родной. Я отворила дверь и, сонно позевывая, скинула грязную обувь.
Чтобы понять, что-то не так, мне потребовалась секунда. По ногам потянуло сквозняком. Нахмурившись, я попыталась припомнить, оставляла ли я окно открытым. Нет, определённо не оставляла. Стараясь вести себя как можно тише, я схватила тяжёлую стойку для зонтов и положила её на плечо, как биту.
Крадучись, я вошла в зал. Импровизированная бита с громким стуком выпала из ослабевших рук. Ринувшись к телефону, я дрожащими пальцами набрала нужный номер и стала ждать.
– Алло… полиция?
Скрестив руки на груди, я смотрела вдаль, на колючую линию горизонта. На небе забрезжил кроваво-красный рассвет, жуткий, словно зияющая рана на чьём-то горле, часы пискнули, оповещая, что уже шесть часов утра. Сегодня снова идти на работу, а я все ещё не спала – квартира ломится от чужих людей.
Ко мне подошла женщина в форме, прочистила горло и встала рядом, заложив руки за спину. Я обернулась к ней, глядя прямо в глаза серо-стального цвета.
– Мэм, никаких улик. Ни отпечатков пальцев, ни следов, ни волосков. Мы все проверили. Не считая жуткого хаоса, здесь нет ни единого свидетельства присутствия кого-либо чужого.
– Спасибо, офицер, – я рассеянно потёрла лоб.
Женщина сурово кивнула:
– Позвоните нам, если до конца дня что-то случится.
Стараясь сдерживаться, я закрыла дверь за полицией. Только потом, наконец-то дав волю эмоциям, по стенке сползла на пол и, закусив кулак, предалась рыданиям. Моя кровать была выпотрошена, подушки сверкали внутренностями, а воздух был полон перьев. Диван, словно выброшенный на сушу кит, лежал на боку, чёрный в рассветной мгле. На экране телевизора огромная трещина: кто-то просто перевернул его в процессе варварского разрушения квартиры. Я смотрела на свой дом, растерзанный неизвестными руками, трогала дрожащими пальцами осколки стекла от кофейного столика, плафонов и рамок с фотографиями, вытаскивала снимки, а слезы градом бежали по щекам.