- Эй, коллега! – крикнул я. – Старикан! Поболтать не хочешь?
Поговорим о женщинах, обсудим политику, поделимся интересными
рецептами выпечки. Слышишь меня, любитель портить закваску?! Если
договоримся, могу тебя снова в пекарню впустить! Алё! Прозрачный
старикашка! Где ты там?!
Выдержал паузу.
- Что он делает, мэтр?
«Призрак не двинулся с места, - сообщил профессор. – По-прежнему
находится над магазином. Ваше воззвание, юноша, не возымело на него
никакого действия».
Я махнул рукой.
Снова зевнул, не позаботившись о том, чтобы прикрыть рот
ладонью.
- Ну, и ладно, - сказал я. – Ещё будет меня умолять поговорить с
ним – вот увидишь. С кем ему ещё болтать, если не со мной?
Признаюсь, я бы не отказался выслушать от него пару советов. Всё же
опыт работы в этом городе у старикашки побольше моего. Но нет – так
нет. Не стану настаивать. Пусть себе молча подслушивает, старая
обиженка. Хоть не стонет по ночам – и то хорошо.
***
Сегодня я принарядился во всё новое (и как меня заверил продавец
одежды – модное), прежде чем спустился в магазин при пекарне:
помнил, сколько женщин встретил там вчера. Молодой организм
настойчиво требовал наладить тесные отношения с местным дамским
сообществом. А налаживать отношения тут было с кем: то и дело
представлял аппетитные формы некоторых вчерашних покупательниц;
одну из них (не запомнил её лица) я даже видел сегодня во сне –
кровь вскипала при воспоминаниях о том, что мы с ней там
проделывали.
Немного расстроился от того, что не смог полюбоваться на себя в
зеркало – чтобы довести свою внешность до идеала. Но зеркала в
Персиле оказались непозволительной для мелких торговцев роскошью; в
доме мастера Потуса я не обнаружил ни одного. Должно быть, старый
пекарь не слишком-то любил смотреть на своё отражение. В его
почтенном возрасте я тоже наверняка завешивал бы зеркала тканью. Но
в свои нынешние двадцать испытывал острое желание проверить:
действительно ли выгляжу неотразимо.
Профессор заверил меня, что заметных изъянов, которые следовало
бы немедленно исправить, в моём облике не обнаружил. Пришлось
поверить ему на слово. Тем более что урезанная версия бывшего
заведующего кафедрой некромантии не умела врать: в этом я успел
убедиться. Я немного покривлялся, разминая мышцы лица – готовился
много улыбаться. Стребовал с профессора заклинание обонятельной
иллюзии – пахнуть розовыми лепестками лучше, чем потом. В полной
боевой готовности направился к лестнице.