— Чего ты, Настёна… — обижено потёр затылок мальчишка. — Я вчера слышал, о чёем дед Дорофей с бабой Марфой говорили.
Настёна снова сердито взглянула на брата:
— Так ты ещё и подслушиваешь, о чём старшие говорят? Вот я батюшке пожалуюсь, когда вернётся.
— Так я случайно, — надул губы Егорка, а Настёна, сочувственно взглянув на гостью, спросила:
— Ты и впрямь не помнишь отца с матерью?
— Не помню, — печально вздохнула Таяна. — Вообще ничего не помню.
— А что за амулет у тебя? Покажешь? — загорелись глазёнки девчонки.
Таяна пожала плечами и вытащила из-за пазухи оберег.
— Ух, ты, красивый какой! — восхитилась Настёна.
— Точно колдовской! — восторженно выдохнул Егорка.
— Эй, бездельники! Хватит болтать, а ну тащите дрова! Смотрите, я уже весь двор завалил! — воскликнул дед, и дети принялись за работу.
Перетаскав дрова, ребятня помчалась в избу обедать, и только семейство закончило трапезу, как на пороге появилась женщина в тёмном одеянии.
— А вот и Пелагеюшка пожаловала, — залебезила Марфа. — Проходи, милая, откушай с нами.
— Спасибо, хозяюшка, за приглашение, да сыта я, — ответила знахарка.
— А ну, баловни, подите-ка на улицу, погуляйте! — приказала Марфа. Ребятня поднялась и направилась к дверям. — Таяна, останься, дитятко… — остановила девочку старуха, и та послушно опустилась на лавку. — Посмотри, Пелагея, девоньку, может, знаешь, чья она? Не помнит никого, даже отца с матерью позабыла. Может, порчу кто на девку напустил?
Женщина внимательно взглянула на Таяну, и девочка, боясь встретиться со странной гостьей взглядом, только растеряно захлопала ресницами. На фоне чёрного мрачного платка лицо знахарки выглядело неестественно бледным и строгим, и Таяне казалось, что и её глаза должны быть тоже чёрными и злыми. Женщина вправду напоминала колдунью, и девочке сделалось боязно. Пелагея подошла, осмотрела голову Таяны, осторожно коснулась уже зажившей ссадины выше виска. Пальцы ведуньи оказались на удивление тёплыми и мягкими:
— Встань-ка, милая, — попросила она. Таяна поднялась, женщина ощупала её руки, помяла живот, заглянула в рот. — Да нет на ней никакой порчи, — фыркнула Пелагея. — Рана вот небольшая на голове, но, думаю, не из-за неё девчонка памяти лишилась, — проговорила знахарка и, обхватив ладонями лицо Таяны, заглянула в глаза. Встретившись с колдуньей взглядом, девочка неожиданно перестала бояться. Глаза женщины на самом деле оказались добрыми и печальными, а главное, они были никакими не чёрными, а каре-зелёными. Пелагея некоторое время, будто пытаясь проникнуть в душу, вглядывалась в глаза Таяны, а затем опустила руки и вздохнула. — Прошлого боится она… Так сильно боится, что думать об этом не хочет.