Элиот нажал кнопку интеркома.
– Служба безопасности? Восьмой сервисный блок. Джейк
Доусон хочет проделать головой дыру в стене. Срочно
помешайте ему.
Отдав распоряжение, Изобретатель отключил связь. Неприятная
мысль пришла ему в голову.
Они все уже всё знали.
«Откуда? Я же никому…ничего… Доступ к наружным камерам и
датчикам я закрыл… Всему своё время. Такие новости надо выдавать
дозировано.
Но, конечно, они догадываются.
Мастерсон подумал о том, как же ему не хочется идти к остальным
и скривился, как от зубной боли.
Не хотелось смотреть на раздавленных людей, на слезы и истерики.
Все неприятные вещи в жизни он предпочитал переносить в одиночку. А
их отчаяние лишь подпитывало его собственные страхи и боль.
Но надо пройтись. Посетить жилую зону и посмотреть своими
глазами, как разместились люди. Словно гребаный капитан этого
гребаного судна.
Надев джемпер с логотипом компании, с улыбкой на лице – не
широкой, рекламной – она была бы неуместна – а сдержанной и
ободряющей, глава компании появился в холле, где его уже ждали.
Рядом с шефом СБ Альбертом Бреммером стоял Рудольф
Миллер – глава гамбургского офиса, который был шире бывшего
наемника и специалиста по корпоративной безопасности почти вдвое.
Сейчас лишний вес тяготил баварца сильнее, чем обычно – белая
рубашка мокрая от пота, лицо цвета вареного лобстера. Руди был
незаменимым управленцем в спокойное время, но кризисный менеджер из
него никакой… и он явно рад, что шеф, наконец, здесь. За его спиной
— Моретти – маленький сухонький итальянец, отвечавший
за техническое обеспечение всего германского филиала.
В тщательно вентилируемом помещении витал запах моющих средств и
лекарств. Черноволосый остролицый врач-грек, Анастасис
Петрополис (Элиот специально настоял, чтобы человек с такой
подготовкой был в штате офиса, национальность при выборе значения
никогда не имела, лишь знание языка), пытался помочь смуглому
человеку с усиками, лежащему на диванчике.
Вроде бы тот из Испании. Фамилии Мастерсон не помнил (давно он
уже не мог держать в голове даже всех ключевых сотрудников).
Испанец был жив и в сознании, но на людей вокруг себя не
реагировал, смотрел, дико вращая глазами. На шее вздулась жуткая
борозда.
– Пытался повеситься в туалете на ремне, – объяснил доктор. – Не
самую легкую выбрал смерть.