«Если это жизнь… Но они не от мира, таким как мы среди них не
место», – подумал Младший.
– Ты чё, это ж призраки. Они не опасны, – подтвердил его мысли
Василий, который был в команде катера. – Пусть поедят.
Он рассказал, что когда они, оставив груз, отошли достаточно
далеко, из леса показалась одинокая фигура. Кто это? Человек или
дух?
Остаток того дня Данилов был под впечатлением. Бывают вещи
страшнее, чем средневековая нищета или смерть от пули.
Первое время Младшего иногда тошнило, но в дальнейшем он
адаптировался, и больше его не тревожил вестибулярный аппарат даже
в сильную качку.
Тяжелый физический труд требовал больших затрат энергии. Поэтому
есть хотелось вдвое против того, что требовалось раньше. Пища была
грубая, но сытная. Её давали вволю. В судовой кладовке хранилось
достаточно картошки, лапши, разных круп, солонины, сухарей. Для
профилактики цинги использовали кислую капусту. А вот довоенных
консервов не употребляли. Мол, себе дороже так рисковать. «Мертвая
еда», называли их норги. Это на берегу есть хотя бы небольшой шанс,
что тебя спасут, когда будешь лежать с раздутым животом или гадить
со скоростью реактивного самолета. Здесь же, в море, сразу – капут
и привет рыбам.
Через неделю Александр не мог смотреть на рыбу без
омерзения.
А еще через пару недель… привык. Притерпелся и к рыбе в
засолочных ваннах, и к рыбе в меню.
Тем более, что готовил ее кок весьма разнообразно – жарил,
тушил, отваривал, делал уху. Соленая и копченая, предназначенная
для продажи, тоже часто доставалась команде, когда имелись излишки.
Либо кто-то ловкий из бригады мог притаранить несколько рыбин из
«экспортной» партии.
Главной приправой была соль, а также лук и чеснок. Перец
выдавался команде в крохотных количествах. Имелась и горчица.
Кормежка была бесплатная. Что очень радовало.
После бегства с Острова Младший остался с довольно легким
рюкзаком да горстью монет и бумажек города, которого больше не
было… по крайней мере в прежнем виде.
Зато отъелся и заматерел от тяжелого физического труда.
Работа была адская. Понятно, почему считалось, что риск утонуть
для моряка – наименьший из возможных.
Медицинская помощь тут была символической. Немолодой сварливый
кок-швед мог вправить вывих, зашить рану (и, судя по всему, ему это
нравилось), дать настойку из трав от простуды или при болях в
животе.