Там было вполне удобно – подвесная кровать, откидной столик и
такая же лавочка.
На четвертый день он пошёл на поправку.
И тут к нему, вернувшемуся в свой чулан после смены, завалилась
целая делегация.
У Младшего даже глаза разбежались. Впереди стояли его товарищи
по бригаде, швед Карл (да, как в фильме про ходячих мертвецов, и
сам он немного напоминал зомби своей странной размашистой походкой)
и здоровяк-моторист Олаф. Именно он с торжественным видом поставил
на столик перед Александром металлическую банку без этикетки. Банка
имела грубый шов. Ее запаяли, скорее всего, на борту.
– Вот. Хотим тебя поддержать, – сказал Скаро.
– Решили пока не бросать за борт, а дать шанс, – ехидно протянул
Юхо.
– Я не болею! Просто промерз на вахте, от этого сопли. Уже
прошло… – пытался отнекиваться Александр.
– Мы все равно решили угостить тебя особым фирменным блюдом, –
ответил Василий. Ешь, ты такого ещё не пробовал. К тому же это
здорово повышает иммунитет. Завтра будешь, как новенький.
Норвежцы забубнили одобрительно, и даже матрос-филиппинец
залопотал по-своему.
– Окей, – Младший уже потянулся за своим ножом, которым удобно
было открывать толстостенные банки.
– О нет! Подожди. Мы выйдем.
И так же гурьбой они вывалили в коридор. В проёме Финн хихикнул,
но ему заткнула рот чья-то лапища.
Младший вооружился ножом, проткнул крышку резким нажатием и
начал открывать. Он был зверски голоден, организм нуждался в
материале для восстановления сил, и ему думалось, что он может
съесть моржа.
Хороший знак. Значит, иммунитет работает.
С крышкой справился легко. Странное ощущение появилось, как
только воткнул нож. Что за запах? Он начал наполнять каморку сразу
после первого прокола.
Нос уже не был заложен, но обоняние сильно ухудшилось.
Пахнет… Сладковато-неприятно. Будто кто-то умер. Как бывает,
когда идешь по тропинке, а в кустах валяется дохлая собака.
И тут Младший опять услышал за дверью пару сдавленных
смешков.
Хлопнул себя по лбу. Но продолжил.
Положил на тарелку обыденно выглядящие кусочки рыбы. Селёдка и
селёдка. Порезал черный хлеб. Достал луковицу и нарезал
кольцами.
«Сюрстрёмминг… – догадался он, вспомнив. – Вот сукины дети».
Когда наклонился к банке, запах стал так силен, что пробился
даже сквозь ослабленные нейроны обонятельной системы.
Запах уж точно стрёмный. Густой запах рыбной смерти. Зато в этой
зловонной жиже мрут все бактерии.