Меня, гордящегося его военными заслугами, волновал этот вопрос, но спросить отца, почему? – никогда не решался.
Впервые же отца я увидел, когда мне исполнилось семь лет (то был год возвращения его из действующей армии в 45-м), и расстался с ним (практически), когда мне исполнилось шестнадцать, и я отправился познавать азы науки об устройстве человеческого тела, и об его, этого тела, хворях. Так что тесное общение с отцом уложится, пожалуй, в семь-восемь послевоенных лет. Отец вяло интересовался моими успехами в школе, редко заглядывал в ученический дневник, водил меня в общественные бани, иногда в кино, покупал кое-какие настольные игры, познакомил с шахматами (в которых неплохо разбирался), но не привлекал к спорту, хотя сам играл в футбол, и имел до старости завидную физическую форму. Надо учесть, что отрочество моё пришлось на годы послевоенной разрухи, и требовать в то время от отца чего-либо большего, чем простого назидательного участия, было бы, наверное, несправедливо. Потому-то на всю жизнь мне запомнились его слова, когда, пристально глядя на меня, он вдруг произнёс: «Руки – плети, шея тонкая, сидит на узких плечах, ноги слабые и худые, – тяжёлый труд не потянешь. Начинай думать о голове. Хлипкое тело вряд ли прокормит. Но если будет голова – будет и пища».
Редакция этой тирады, конечно же, нынешняя, но суть этой фразы, изречённой отцом шестьдесят с лишним лет назад, и сегодня поражает меня своей прозорливостью. Он никогда не обращался ко мне, говоря: сын, или называя по имени, – обходился местоимениями – ты, тебе… Но мне тогда казалось не важным, как и на каком языке отец общается со мной, – важно, что он у меня был.
У сверстников, у многих – не было. Послевоенная безотцовщина сиротской бедой прокатилась по каждой второй семье…
Отец был членом ВКП(б) с довоенных времён. Был ли батюшка коммунистом – из тех, кого, согласно происхождению, причисляли к «настоящим», или всего-то был «рядовым» членом партии, – партии, членство в которой позволяло продвигаться по служебной лестнице, – утверждать не могу. Но, судя по незначительным постам, которые занимал отец на протяжении почти восьмидесяти лет, в этом членстве, как мне кажется, всё же было больше сознательной веры, чем, скажем, приспособленчества или иных конъюнктурных соображений.