– Значит, мы с вами встретимся?
– Ты должна быть в этом уверена.
– Сейчас я ни в чём не уверена!
– Малышка, не злись, пожалуйста.
– Вы знаете всё, что я думаю?
– И вдобавок всё, что ты чувствуешь. Но я ни во что не вмешиваюсь. Почти ни во что не вмешиваюсь…
– И к чему меня это обязывает?
– К тому, чтобы ты не думала, что я тебя игнорирую.
– Вы явно проигнорировали мои отношения с Гренаром.
– А вот в этом ты ошибаешься. Я просто даю тебе право действовать самостоятельно и самой принимать решения.
Румянец её сгустился:
– Значит, вы не допустили бы?..
– Не допустил бы, естественно, и не допущу на будущее.
– И какие мне делать выводы?
Ответом было молчание. Верона, ещё дрожавшая – от нервного напряжения, взяла со стола сигареты и, как Режина до этого, стала ходить вдоль лавочки, пытаясь унять волнение. «Он не допустит на будущее… „Право самостоятельности…“ – это всё до поры, до времени… „Только по той причине, что сам я был против этого…“ Он же меня контролирует… мои мысли, мои эмоции… Это только слова, разумеется, что он ни во что не вмешивается. Всё, что я делала в школе, было с его согласия…»
Режина за это время заварила кофе в кофейнике и, перелив его в чашки, вернулась обратно к дочери, в душе абсолютно уверенная, что Джон уже проявил себя. Услышав самое главное – в отношении Генри и Дублина, она тяжело вздохнула:
– Джон, мне кажется, знает, что там случилось в Лондоне. Я ведь тебе не рассказывала, что в тот день, когда он сообщил нам, что является Наблюдателем, я напрямую спросила, не мог бы он как-нибудь выяснить, жив ли Генри и где он находится, а Джон ответил: «Не думаю. Наша этика запрещает нам заниматься людскими судьбами».
– Да, – согласилась Верона. – Он знает, с его способностями. Если он постоянно находится внутри моего сознания, он может таким же образом войти в сознание каждого.
Режина глотнула кофе и отставила чашку в сторону:
– Когда ты училась в школе, он появлялся по-прежнему. Привозил продукты и прочее…
– Спасибо, что рассказала мне.
Долгий день на этом закончился. Верона ушла в свою комнату и взялась за Volume Двенадцатый:
«Всё это очень запутано. Я говорю о Джоне. Он подтвердил, что мы встретимся. А что, если я полюблю его?»
Режина, в своём ноутбуке, тоже оставила запись – чуть более содержательную:
«У Вероны есть карты с картинками, называются «саматургические». А на картинках – созвездия и разного рода символы – какие-то змеи, ящерицы и морские звёзды с улитками. Эти карты можно раскладывать и получать информацию на экстрасенсорном уровне. В Иртаре она таким образом узнала о брате Гренара, который считался умершим. На деле он жив, оказывается. Но с Генри не получилось. Зато получилось с Джоном. Он наконец сообщил ей, что он с ней не расставался и общался телепатически, через картину в школе. «Бресвиарский Маяк»… (её копию). Это её расстроило. Она теперь полагает, что он её контролирует. И ещё он сказал ей сразу, что его не вполне устраивает, что она «собирается пользоваться этим подарком Таерда». Он ей сказал дословно: