– Джентльмены, – сказал профессор, – сегодня мы тут без формальностей! Маккафрей, встаньте, пожалуйста! С этим ещё успеется! И, кстати, прошу познакомиться! Это – ваша сокурсница! Мисс Верона Блэкуотер! Из Иртара, как вы понимаете!
Верона, успев подумать, что первый из трёх вошедших, согласно его адекватности, и есть, вероятно, Девидсон, о котором экдор проректор говорил в своём первом послании: «После нас идёт Лиргерт Свардагерн – он однокурсник Виргарта – у него восемьсот тринадцать, и сразу за ним – Томас Девидсон – у него восемьсот одиннадцать…» – присела в стандартном книксене. Медноволосый парень поклонился повторным образом, второй произнёс: «Bon giorno!» – и тоже склонился в приветствии, а третий поднялся с пола, пролепетал: «П-простите…» – и согнулся с таким выражением, словно ему за шиворот подбросили псеудехиса. Джошуа усмехнулся:
– По-моему, мистер Маккафрей нескольку перенервничал. Пожалуйста, мистер Девидсон, требуется вмешательство. А вы, Аримани, присаживайтесь. Ждать ещё час, как минимум.
Привычный к подобному Девидсон взял Маккафрея за руку – для прямой контактной суггестии, а эффектный шатен с наушниками подошёл к ближайшему столику и сел, улыбнувшись Вероне – открыто и по-приятельски. Маклохлан, шепнув ей в ухо: «У него восемьсот по Эйверу. Я имею в виду – у рыжего, – поставил на стойку сумку, весьма побитую временем, и извлёк из неё журнальчик, поясняя: – Судоку. Балуюсь. Дошёл до последнего уровня и застрял с позапрошлого вечера».
– Да, – поддержала Верона, – с судоку такое случается, – и, пока профессор усаживался, успела за три секунды обменяться короткими взглядами и с Аримани, и с Девидсоном, в результате чего спросила: – Простите, мистер Маклохлан, я могу пообщаться с ними, если это не воспрещается?
Джош обернулся на столик, что выбрали первокурсники, и уже понимая, в сущности, что попал под её влияние и просто не в состоянии воспретить ей хоть что-то, хоть как-нибудь, ответил с излишней серьёзностью: «Общайтесь, если вам хочется», – и сообразил моментально, что выдал своё отношение. Бровь его изогнулась и он добавил с иронией:
– Полагаю, что вас, в силу молодости, тянет пока на общение не с мужчинами, а со сверстниками.
Поскольку слова его – тихие, вряд ли могли быть услышаны юными первокурсниками, Верона, подумав пророчески: «С ним будет проблем не меньше, чем с этим несчастным Гренаром», – ответила – тоже тихо, оставляя чувства профессора вне компетенции юношей: