А здесь?
В алых глазах тварей виделся отблеск разума.
Ирграм сцепил руки. Отобьётся?
В голове раздался смех.
И плач.
И шепот-обещание защитить. Рытвенники не тронут Ирграма, если он
проявит должное благоразумие.
- Хрен тебе, - маг стряхнул пот дрожащею рукой, а потом вдруг
ощутил ярость. Глубинную. Зародившуюся в его душе не сейчас, но
зревшую, ждавшую своего часа. И эта ярость вдруг сделала неважным
ни число тварей.
Ни опасность, от них исходящую.
Ярость толкала Ирграма вперед. И он сделал шаг. К стае. К тем,
кто вперился в него алыми бусинами глаз. И сам, уподобляясь им,
оскалился. Низкий гортанный рык вырвался из глотки мага. Звук
разнесся по болотам и, подхваченный, преумноженный туманом,
заполнил окрестности.
Звук разодрал нервы.
И стая сделала шаг назад.
Вся. Кроме огромного зверя. Если обычные рытвенники были
размером с кошку, эта тварь была крупнее волкодава. Да и рытвенник
ли это?
То же узкое тело с массивной грудиной и торчащими ребрами. Но
шкуру покрывает мелкая серебристая чешуя. На загривке и плечах
сквозь неё пробиваются шипы. Короткая шея защищена плотными
костяными наростами. Издали это похоже на воротник.
Тонкие лапы.
Длинная морда с горбатым носом. Челюсти мощные. Глаз почти не
видно. Рытвенник заворчал. И Ирграм ответил тем же рыком.
А потом, не дожидаясь ответа, скользнул к твари. Тело его
двигалось легко, словно он, Ирграм, был воином или кем-то вроде.
Пальцы вцепились в шкуру. Сдавили. Дернули, поднимая
рытвенника.
Из пасти его пахнуло гнилью.
Тварь дернулась и, стоило поймать взгляд её, вдруг затихла и
тонко, протяжно заскулила.
- Ну? – Ирграм тряхнул её. Где-то в голове мелькнула мысль, что
поведение его свидетельствует о безумии, но и она истаяла. –
Сидеть!
Рев прорвал туман.
И твари сели.
- Р-р-рычать вздумали? – он отшвырнул рытвенника, который,
кувыркнувшись, перелетел через кочку, но поднялся, чтобы тотчас
распластаться на брюхе. – Я вас…
Он запнулся, не зная, чем можно пригрозить тварям.
- Вон пошли.
И они попятились.
Мать его… невозможно такое, но твари и вправду попятились.
Молча. Слаженно. Как части чего-то большего. Того, что
заглянуло-таки в Ирграма.
И отступило, признавая его силу и его право быть здесь.
Он вернулся к дереву и сел, скрестив ноги. Оперся на теплый
ствол. Захотелось пить. И есть. И не того, что полагали едой
нормальные люди. Вспомнился запах крови.