- А вот там Сердик и сидел, - Такхвар указал на дубовую дверь, в
которой виднелось крохотное окошко. – Теперь там ваш брат.
- Брат?! – Джер икнул.
- Само собой. Неужели матушка вам не рассказала? Госпожа
баронесса была весьма благородна и не стала убивать его, пусть бы,
возможно, сие было бы благом. Она оставила его для суда. Когда у
вас найдется время.
Джер оглянулся. И выражение лица его явно говорила, что не готов
он судить.
Совсем не готов.
- Но, к сожалению, он окончательно утратил разум.
- Я… посмотрю? Потом. Позже.
Такхвар поклонился.
- Не сомневайтесь, господин барон, его содержат сообразно
званию. Но нам туда… если позволите, я приглашу Урама. Очень
ответственный человек. И умелый. Он много лет служил вашему отцу.
Верой и правдой. И дело свое знает.
- Д-да, к-конечно.
Кажется, идея расположиться в пыточной перестала казаться такой
уж привлекательной.
А тело и вправду доставили. И массивный мрачного вида мужик
доставал его из корзины. Он был не сказать, чтобы большим, этот
мужик. Скорее уж коренастым, массивным и длинноруким.
Барона он встретил поклоном.
- Куда? – тело мертвого раба он держал с той легкостью, что
свидетельствовала о немалой физической силе.
- Туда, - Такхвар указал на стол. – И будь добр, закрепи хорошо.
Если я правильно понимаю, вы собираетесь призвать душу к
ответу?
- Именно, - Винченцо осматривался с любопытством.
А посмотреть было на что. И Михе подумалось, что, возможно,
носить с собой яд – это даже очень неплохой вариант. Мало ли. Вдруг
да не гостем сюда спровадят? Лучше уж смерть от отравы, чем это
вот.
В отличие от коридора и камер пыточная была освещена и неплохо.
Пылала жаровня. Горели факелы и свечи, но дышалось вполне спокойно,
чему явно способствовал ряд воздуховодов. Черные дыры их
открывались на стене, прямо над полками. На полках же лежал
инструмент.
Щипцы, от совсем крохотных до весьма массивных.
Ножи всех форм и размеров.
Какие-то железные шарики, ощетинившиеся шипами. Склянки. Банки.
Скребки.
В стороне примостилось массивное кресло с ремнями. И огромный
короб, вид которого заставлял Дикаря прижимать уши к голове.
Ему здесь не нравилось.
И не только ему. Иглы, разложенные на темной коже. Короб с ними
и резьбою украшен, и серебром поблескивают накладки.
Веревки.
Странная конструкция, вид которой заставляет вспомнить о том,
что Михе есть чего скрывать.