– Меня обычно детьми пытаются только запугать.
Нервно улыбнувшись, Тори попыталась скрыть свою озадаченность.
– Это… это очень печально, – опустив взгляд, проронила она.
Однако лицо Холта по-прежнему оставалось бесстрастным, и лишь едва заметный огонёк
в чёрных глазах выдавал его явную заинтересованность к ней.
– Прости, но что именно ты находишь печальным в этой ситуации?
От прозвучавшего в его голосе искреннего удивления девушка вновь подняла
глаза.
– Ну, может, в вашей ситуации это и нормально. Но обычно детей нужно
хотеть и любить. К ним нужно стремиться…
Устав от всей этой лабуды про невинных детишек, он резко прервал её:
– Ты замужем?
Неожиданный вопрос вдруг резко выбил Викторию из привычной колеи.
– Нет.
– Есть дети?
– …Нет.
– И тебе уже около двадцати пяти… Так?
Немного смутившись от того, что он угадал её возраст, она отвела взгляд,
ведь сама никогда не обращала внимания на цифру в паспорте. Свои почти двадцать
пять ей по-прежнему казались восемнадцатью. Однако в его голосе эта цифра прозвучала
так, словно он назвал её дряхлой старухой.
Так и не дождавшись от неё ответа, Генри вытянул под столом свои ноги и,
скривив губы в лёгкой усмешке, не спеша продолжил:
– Так что ты там говорила про детей? Кажется, к ним все должны
стремиться?! А во сколько, в пятьдесят?
– Всё зависит от самого человека. Нужно просто почувствовать, что ты
созрел для такого важного шага, и решиться. Между прочим, по
среднестатистическим подсчётам, женщины уже начинают думать о детях в двадцать
два или в двадцать три года.
– Замечательно, – растянув улыбку ещё шире, протянул Генри. – Так
позволь узнать, отчего у такой красивой, серьёзной женщины, как ты, до сих пор
нет детей?
– А вот это тебя совсем не касается, – холодным тоном кратко
проронила она, пригубив немного вина.
Нисколько не смутившись её тона, мужчина продолжал задумчиво смотреть на свою
собеседницу.
– Ответ не нужен. Здесь и так всё ясно, – вполне обыденным тоном
произнёс он.
– Да неужели? – нервно усмехнувшись, насторожено поинтересовалась Тори.
Поразмысли ещё пару секунд, Генри наконец-то проговорил:
– За тот короткий промежуток времени, что мы знакомы, без труда можно
понять, что ты образцовая хозяйка в доме, привыкшая себя постоянно сдерживать и
накапливать всё в себе. Обычная человеческая радость для тебя – всё равно что смертельный
грех. Ты никогда не жила для себя, всё время для кого-то. Из года в год ты
старательно закаляла своё сердце лишь холодностью и безразличностью.