— Это кто это тут у нас ворует?
Обернулся на голос. На краю поляны два крепких парня. «Двое из ларца». С меня ростом, но в плечах шире, пожалуй. И ручищи — ого! Такому в тёмном переулке лучше не попадаться: на одну ладошку положит, другой прихлопнет. Без шуток.
Но меня-то парой крутых парней не напугаешь!
Продолжая жевать, спрашиваю:
— Ваши яблоки? Ограды не заметил.
— Наши, нет ли — не твоя забота! Иди, куда шел. Иначе… — говоривший стал красноречиво закатывать рукава рубахи.
Одеты они были, к слову, вполне традиционно: широкие льняные штаны и длинные без пуговиц рубахи с широким воротом — через голову надеваются, похоже.
— А то что? — я отбросил очередной огрызок и развернулся к претендующему на порцию люлей противнику. Обычные крестьянские парни, но руки чешутся пришлому наглецу навалять — это заметно. — Топали бы вы, ребята, подобру-поздорову.
— Смелый, — со смешком заметил второй и тоже начал закатывать рукава.
Судя по всему, я от одного этого должен был в штаны со страху напрудить.
— Даже не сомневайся, — ответил строго.
— Щас дунет, и мы улетим! — загоготал первый, делая шаг и угрожающе наставляя на меня кулачищи.
Мысль, пожалуй.
Я набрал в лёгкие побольше воздуха, вытянул губы трубочкой и выпустил его тонкой струйкой, сначала на одного, потом на второго противника.
Парни вытаращили глаза, замахали руками, потеряв опору. Их, словно оторвавшиеся от ветки листья, подхватило ветром и отбросило шагов на десять. Ошарашенные и обалдело осматривавшиеся вокруг, они ударились спинами и повалились на траву.
Я усмехнулся со злорадством и повернулся было к дереву, чтобы демонстративно сорвать очередное яблоко, но замер, услышав новый голос — хрипловатый и настойчивый:
— Кто балует, а? — шагах в трёх от меня стоял старик с корзиной в одной руке и посохом в другой. Смотрел он на копошившихся в траве парней: — Тооми, Мооти, бездельничаете? Расскажу отцу-то!
— Да мы за яблочками, дедуль, не серчай, — бормотал один близнец.
— Идём уже, поспешаем, — вторил другой.
— Дедуль, — с ехидцей повторил старик, — боги миловали от таких внуков. А ну, брысь!
Успевшие подняться парни, помчались прочь быстрее, чем от моего «ветра».
Теперь внимание старца переключилось на меня. Не приближаясь, он швырнул корзину мне под ноги. Я покосился на неё, не поднимал, ожидая, что будет дальше. Помолчали. Старик меня разглядывал, а я мучился сомнениями, гадая, кто он такой, и почему парни так испугались.