Женщина что-то зачерпнула со дна и поставила передо мной на стол
божественно пахнущую миску. То ли из-за огонька свечи, то ли по
другой причине, но жирный рыбный бульон в миске отливал густым,
коньячным, янтарем.
Мне так хотелось есть, что я не стала ждать ложку, а подхватив
миску с двух сторон, начала жадно, обжигая губы, пить горячую
густую жижу. Бульон произвел просто волшебное действие – я
мгновенно согрелась, даже бросило в пот. В нем чувствовался легкий
привкус каких-то пряных трав и аромат дымка. Сытость волной
разливалась по телу.
Женщина так и не доела свою порцию. Сидела напротив, подперев
щеку ладонью, и с умилением смотрела на меня.
-- Рыбку съешь, золотая моя. Старый Пантос специально для тебя
принес.
В миске лежали два крупных куска рыбы и я, не слишком
церемонясь, съела ее прямо руками, сыто отдуваясь и облизывая
пальцы. Отодвинула от себя миску и совершенно машинально
сказала:
-- Спасибо!
Сказала и испугалась, И собственному незнакомому голосу, и
странно прозвучавшему слову.
Из стоящего у двери бочонка женщина зачерпнула в миску немного
воды, долила горячей, взяв ее из еще одного котелка в камине. Я
смотрела, как она ловко, хоть и чуть прихрамывая, передвигается по
комнате, все время поглядывая на меня, как будто боясь, что мне
снова станет плохо.
МАРИ
Она убирала со стола, прятала продукты, мыла посуду, тихонечко
наговаривая:
-- … и ведь нет бы мать послушаться! Я ли тебе не говорила – не
женское это дело в море ходить. А ну, как не выловили бы тебя из
воды?! И так нахлебалась, да столько в беспамятстве пролежала, а
могло бы и еще хуже быть… -- она как-то испуганно прямо мокрым
пальцем начертила на собственных губах что-то похожее на решетку и
укоризненно покачала головой. – Экий ужас к ночи подумался!
Я молча слушала ее воркотню, не представляя, нужно ли что-то
отвечать, но, кажется, ей не требовались мои ответы. Похоже, она
просто проговаривала вслух свои переживания и страхи.
Закончив наводить порядок, она вновь села за стол напротив,
взяла мою руку в свои влажные ладони и, тихонько поглаживая,
просительно заговорила:
-- Мари, детка, поклянись Всесильным Арсом, что не пойдешь
больше в море. Уж на кусок хлеба мы себе и здесь заработаем. Мне
вон обещали с верхнего города еще с одной семьи стирку отдавать. Не
гневи богов, детка, другой раз все может гораздо хуже
кончиться!