Тоёукэ!
Мой взгляд зацепился за грудь Чирику, где тут же заплясало белое
пламя. Его он даже не почувствовал, обратив внимание на огонь лишь
после предупреждения товарищей. Но уже поздно. Желтая одежда монаха
уже осыпалась заледеневшим песком, а пламя перекинулось на кожу,
впиваясь в плоть и вымораживая внутренности. Хотелось бы, чтобы
Тоёукэ попало на голову — было бы меньше страданий перед
смертью, а так белое пламя заморозит не сразу.
Потеряв уже почти половину товарищей и видя, как безуспешно
пытается сбить пламя Тоёукэ с себя ничего не понимающий
Чирику, остальные шиноби поостереглись приближаться ко мне. Вновь в
воздухе послышался треск молний. В ладонях одного из противников
формируется слепящий белый шар.
Сарутахико!
Левый глаз обожгло жаром изнутри. Я поворачиваюсь в сторону,
движение с возрастающим ужасом на лице повторяет шиноби, который
под воздействием Мангекьё Шарингана не мог даже предупредить
товарищей и остановить технику. Неистово трещащий и сыплющий
молниями столб света пронесся сквозь пространство, испепелив
готовящего очередную вакуумную технику ниндзя со знаками клана
Шимура. Я разворачиваю ладони к себе — шиноби, из рук которого бьет
поток сокрушающей энергии Райтона, повторяет движение и собственная
техника превращает его голову в прах.
Его тело еще падает на землю, как Шаринган замечает пронесшуюся
к нему по земле чакру Дотона. Успеваю удивиться, заметив знакомую
технику, а безголовый труп меж тем уже несется в мою сторону. И не
он один. Дотон Сосей Дзюцу: Шиши Доджо позволяет поднять
зомби, не обладающих прижизненными талантами и разумом, но зато
берет массовостью. В Кинохе еще не забыли это ниндзюцу.
Шики Теншин. Ватацуми!
Мертвые тела разрывает гравитационными аномалиями. И тут же мне
везет — Асума отвлекся, и наши с ним взгляды пересеклись.
Микануши!
Тело Сарутоби замерло и рухнуло навзничь, на лице шиноби
проступила маска нечеловеческого ужаса, вселенного в него гендзюцу
моего Мангекьё Шарингана. Еще пара оставшихся в живых шиноби Кинохи
уже смазала пятки маслом и почти скрылась от меня в лесу.
— Отступать поздно, — покачав головой, прошептал я.
Шики Теншин! В глазах вспыхнул новый узор Мангекьё.
Инари! Едва ощутимая волна искажения пронеслась по
воздуху, рождая барьер, замыкающий пространство внутри себя.
Сложная техника совмещала пространственно-временное воздействие и
гендзюцу, заставляя оказавшихся в ее власти людей блуждать по
лабиринту Инари, не находя выхода. И всегда возвращаясь к его
центру. Два сотканных из чакры крыла вонзились в несущихся мне
навстречу беглецов, снося их бестолковые головы.