— Не самая везучая королева? — возмутился я. — Во-первых, это
ранит мою нежную душу. Во-вторых, ты первая королева, ставшая
бабушкой, за всю историю Роурана.
— Ох, какой ценой мне это далось, — сокрушенно воздела руки к
небесам Сальма. — Мой возлюбленный муж погиб.
— Это были временные трудности.
— Он полнейший остолоп!
— Благодаря которому ты выглядишь на пару десятков лет моложе
своего возраста.
— Ох, он еще и бестактная скотина, позволяющая себе иметь
нескольких жен на стороне.
— Подарившая тебе Сунагакуре скотина.
— У него завышенная самооценка, — нахмурилась королева.
— Ками это позволительно.
— У него чрезмерно завышенная самооценка, — неодобрительно
цокнула языком Сальма, — для того, кто не может даже притащить сюда
свое тело.
— Как будто тебя это сильно заботит.
— Пф!
На этом спор угас, Сальма замолкла, загадочно улыбаясь и глядя
на пейзажи за окном. Там, за частоколом башен, открывался вид на
жиденький лесок. Он не шел ни в какое сравнение с густыми чащами
Страны Огня, в которых по ветвям вековых деревьев шиноби могли
скакать пуще обезьян. Нет, здесь деревца тоньше, зачастую усыпаны
колючками. Хотя среди них встречались и более внушительные
растения, чьи стволы напоминали бочки. Пустыня с минимальным
уровнем осадков была не самым благоприятным местом обитания для
деревьев. Чтобы вырастить их здесь, пришлось редактировать геном. В
итоге получились некие подобия янтака, саксаула да баобаба. Но
королеве, любимой комнатой которой во дворце всегда была оранжерея,
такой пейзаж нравился куда больше песчаных дюн, зачастую
одаривающих город пылевыми бурями.
Думаю, за один только этот лес она готова простить мне многое. И
уж тем более простит отсутствие оригинального тела. В этом мире
распространена вера в реинкарнации, колесо сансары и все такое
прочее, присущее восточным традициям. О нем, о перерождении, бытуют
разные представления. Есть теория о нечестивости физического тела и
необходимости его умерщвления и истязания ради духовного
освобождения. Зачастую тело рассматривалось временным вместилищем,
в котором нужно было хорошо себя вести, чтобы попасть в Чистый мир
для блаженного в нем существования перед новым рождением. Но так
или иначе, здесь физической оболочке придавали меньшее значение,
чем в привычной мне культуре, в которой доминировало представление
о вечной жизни именно в своем теле. Это впитывается с молоком
матери и языком отца. Поэтому для местных в большинстве случаев
физическая оболочка не более, чем временный скафандр, которому
придается значительно меньшее внимание, чем душе.