Она почти успела, издалека увидев, как Пасита отворил дверь второго по счету дома и вошёл. Кира на миг ошалела, едва не оглохнув от собственного безрассудства. Даже остановилась в нерешительности: «Да что он мне сделает, в конце-то концов? Разве что опять поцелует? – от этой мысли внутри предательски-радостно трепыхнулось. – Но вот ответит ли на прямой вопрос? Будет ли честен? Знает ли ответ на самом деле?»
«А, может, и правда, не только в силе дело?» – курсанты своей уверенностью внушили ей некоторую надежду.
Размышляя, Кира не заметила, как оказалась перед той же самой дверью. Даже подняла руку, чтобы постучаться. Сердце забухало в груди, так и норовя выпрыгнуть наружу. Во рту стало сухо-сухо, будто язык превратился в деревяшку: «Я так не переживала, даже когда на кабана самовольно сходила… И даже потом, когда об этом узнал Каррон...»
И все же рука так и не коснулась двери. В окне рядом что-то блеснуло, и, воровато оглянувшись по сторонам, охотница осторожно приникла к стеклу. Через щелку между неплотно задёрнутыми занавесками хорошо было видно склонившуюся перед Защитником женскую фигурку. Рука Паситы по-хозяйски легла девке на голову, направляя, и Кира, отшатнувшись, развернулась и понеслась обратно.
Ругая себя за то, что полезла, куда не следовало, охотница едва сдерживала рвущее грудь разочарование: «Ну как? Получила ответы? Пасита влюбился?! Как же! Тин Хорвейгу незнакома любовь! – ветер и метель мгновенно заметали следы, точно добрые союзники: – И хорошо! Теперь никто не узнает, что я здесь была, – слезы всё же пролились, обжигая щёки: – Нет, это не мой путь! Нечего больше выдумывать! Я теперь Защитница, а значит про любовь лучше забыть. Видно, для меня её Киалана не отмеряла».
Остановилась Кира лишь у храма богини. Отдышавшись, вознесла короткую мольбу, попросив укрепить дух, помочь справиться с душевными терзаниями, научить не питать ложных надежд. Дальше пошла медленнее, часы на башне показывали без четверти полночь: «Я не сиротка из сказки, я – успела…»
4.
Поодаль от стойбища сартоги соорудили большой помост, на котором разбили шатёр. Рядом толпилось несметное множество народу. Шаман в звериной маске протопал по скрипучим доскам и, окинув собравшихся мутноватым взглядом, ударил в бубен. Морозный воздух разрезала гортанная, застрявшая на одной тоскливой ноте песня-заклинание. Стремительно темнело. Здесь и там запалили высокие костры, несколько образовали неровное кольцо вокруг помоста. Отблески пламени зловеще заиграли на узкоглазых, плоских, выдубленных степными ветрами лицах.