«Не сдвинется. Делай, как сочтешь нужным».
Я приняла душ, оделась, причесалась. Смысла в этом не было никакого, вряд ли врачей со скорой интересовал внешний вид пациентов, тем более умерших. Но все равно не хотелось выглядеть какой-то замурзой. Со вкусом в последний раз выпила кофе со сливками – кто его знает, есть ли он в том мире, где мне предстояло жить.
Оставалось еще полчаса. Я сидела на диване, глядя на комнату через пелену усиливающейся дурноты, и крутила в руках телефон. Не хотелось звонить слишком рано. А вдруг начнут реанимировать и все испортят? Парадокс – вызывая скорую маме, я молилась: лишь бы успели. Но приехали слишком поздно.
- Ждите, - сказала девушка-диспетчер, когда я наконец дозвонилась и пожаловалась на сильные боли в животе – первое, что пришло в голову.
Оставив дверь квартиры приоткрытой, я вернулась в гостиную и легла на диван. Сердце срывалось в мелкую дрожь, воздуха не хватало, перед глазами расплывались черные круги.
- Ты здесь, Кай? – спросила я. – Твою мать, страшно-то как. Скажи, а что случилось… случится с этой девочкой? Как ее зовут, кстати?
«Дженна. Ее… по сути дела, казнят».
- Что?!
«В том мире смертельно опасно быть ведьмой, Эля. Учти это. Тех, кого подозревают в колдовстве, испытывают водой. Связывают руки и ноги, опускают в воду. Если утонула – значит, виновна. А если удалось откачать, подозрения снимаются. В вашем мире тоже так делали когда-то».
- У нас, кажется, было наоборот. Утонувших оправдывали и хоронили как честных христиан.
«Не все ли равно? Дженна – ведьма. Она родилась такой, а не стала по своему желанию. И она утонет. Твоя душа займет ее место. Тебя объявят невиновной, но ты все равно останешься ведьмой».
Последние слова Кая прозвучали будто сквозь слой ваты, их начал заглушать гул, становившийся все громче. Голова кружилась сильнее и сильнее, меня затягивало в какую-то безжалостную воронку. Тело налилось каменной тяжестью и погрузилось в холодную темноту…
И тут же яркий свет ударил по глазам. Я лежала лицом вниз, животом и грудью на чем-то твердом, и меня рвало водой. Спазмы скручивали тело, слезы капали на песок.
Наконец все закончилось, и я со стоном скатилась с того, что упиралось мне в живот, - с колена болезненно худого мужчины в темно-красной одежде. Мои руки и ноги были связаны, мокрое платье заставляло дрожать от холода. Грудь и горло жгло огнем.